Бедняга не так уж была виновата во всех гадостях, которые творила – сильно сказывался наркоз. Притом, еще после третьей выемки она оглохла на одно ухо, слушать музыку ей запретили, и единственной связанной с любимым хобби радостью у нее осталось читать журналы о поп-звездах, и их я должен был привозить в каждый свой визит в клинику. Иначе начинались слёзы, крики…
Вот и сейчас перед визитом в клинику я заглянул в магазинчик, где продавались журналы, блокноты и прочие мелочи. Передо мной у кассы стояла худенькая коротко стриженая женщина. Что-то в ее фигуре показалось мне смутно знакомым. У нее запищал мобильный, и, доставая телефон из кармана, она выронила стопку тетрадей и упаковки с карандашами и ручками, которые держала в руках. Я помог ей собрать рассыпавшиеся вещи, и, когда она обернулась, я вспомнил. Мисс Люси! Наш инструктор по спорту из Хейлшема. Та самая, которая так внезапно ушла из школы.
- Мисс Люси! Я часто вас вспоминал, - с улыбкой сказал я.
Пока мы расплачивались за покупки, она внимательно и слегка настороженно смотрела на меня, наверное, пытаясь вспомнить. Конечно же, когда она покинула Хейлшем, мы были подростками. Некоторые очень изменились с тех пор. Например, вряд ли бы она узнала Рут К. – та в детстве выглядела серенькой мышкой со смешной косичкой, тогда никто бы не предположил, что она вырастет в яркую и красивую девушку.
Когда мы вышли из магазина, мисс Люси слегка нахмурилась, а потом все же признала:
- Вот никак не могу сообразить, и где же я вас раньше видела. Моим учеником вы были, это точно, знакомое вроде бы лицо. Но…
- Я Заганос З., из Хейлшема.
Она остановилась, разглядывая меня так, будто увидела привидение. Смотрела внимательно, взгляд задержался на моем шарфе и как он завязан – только женщины оценивают подобные мелкие детали. Кажется, от нее не ускользнуло и то, что я был одет в очень легкую светлую куртку, несмотря на непогоду. Она сама точно сегодня была не за рулем, судя по длинному плотному черному пальто и выглядывающему плотному воротнику свитера из плотной шерсти.
- Из Хейлшема, - задумчиво повторила она, но не отшатнулась, как часто отшатываются от таких, как мы, даже те люди, которые «в теме». – Теперь припоминаю. Ты хорошо рисовал, твои картины каждый раз попадали на ярмарку.
- Было такое. Сейчас я мало рисую, работа занимает слишком много времени. Но, в общем-то, мне нравится, меня часто хвалят. Может, подвезти вас, мисс Люси? – предложил я. – Я пока не спешу.
Она нервно сжала пальцами ремешок сумки.
- С-спасибо, Заганос, но… не надо. Я рада, что я тебя увидела и что у тебя всё в порядке, но… мисс Эмили и мисс Джеральдина предупреждали меня, что мне стоит забыть о Хейлшеме.
- Почему? – спросил я. – Подписка о неразглашении?
Мисс Люси через силу улыбнулась.
- Что ты, нет, конечно. Просто тем, кто уходит, очень тяжело потом заглядывать в прошлое. Сейчас я преподаю в обычной школе. Когда мои ученики ее закончат, года через три, четыре я услышу, что кто-то из них учится на водителя, кто-то на инженера, кто-то на журналиста. Лет через десять я увижу их на встрече выпускников и услышу про их работу, семьи… а сколько из вашего класса хотя бы остались в живых? Не у всех хватит силы посмотреть правде в глаза.
Я до боли прикусил губу. Молчал какое-то время. А потом сказал:
- Помните Кристину С.? Она сидела со мной за одной партой.
- Конечно, - мисс Люси кивнула.
- Она завершила. Я… был… ее помощником.
Мне просто нужно было хоть кому-то об этом сказать. В горле будто застрял ком. Мисс Люси обняла меня.
- Бедный мальчик…
В ее устах банальные вроде бы слова прозвучали как-то… особенно. Ей действительно было жаль таких, как мы, вот почему она не смогла работать в Хейлшеме. Теперь я это понимал.
- Всё в порядке, мисс Люси.
Она ничего не сказала. Мы разошлись так же случайно, как и встретились. Словно узники тюрьмы, вышедшие на прогулку, но не имеющие сил поговорить друг с другом.
*
На несколько дней я будто выбился из колеи. Встреча с мисс Люси, капризы и сплетни Дорис… а еще у меня были доноры в Лондоне, Илфорде и Дагенхэме, и на каждом месте – свои проблемы, своя специфика. Я начинал уставать, и на целую неделю позволил себе в нерабочее время забить на всё. Приезжал на квартиру, что-нибудь готовил на скорую руку или заказывал еду из службы быстрой доставки, ужинал у телевизора и потом еле заставлял себя убрать со стола. Просто сидел с пультом в руках и переключал каналы. А потом валялся в постели и слушал любимую музыку, раз за разом возвращаясь к одним и тем же – «Нимфетамин», «Я – огонь», «Знакомый вкус яда»… (1). Иногда я подпевал, давая волю бессильной ярости.
А если ничего у меня не выйдет? А если я на чем-то попадусь?
Да – пошли – вы все!..
Или, бывало, я читал книги, которые покупал в магазинах подержанных вещей или брал со стоек для буккроссинга – на таких же стойках я обычно потом и оставляю литературу, которую, по мнению наставников, не пристало читать выпускникам донорских интернатов.
Когда мы были под контролем опекунов или учителей, из художественной литературы нам давали читать в основном классику, да и то не всю. Например, рассказов о Шерлоке Холмсе ни в Хейлшеме, ни в библиотеке при колледже не было – видимо, из-за персонажей, которые курят. Не было поэзии вроде стихов Бодлера и Рембо, тоже потому, что неправильный образ жизни предстает в них в слишком привлекательном свете.
Таких, как мы, приучают к идеальной картине мира, как в старых романах: не слишком-то страшное зло всегда наказано, добродетель торжествует, добродетельные персонажи исполняют свой долг…
И не каждый решается узнать что-то другое, даже когда есть свободное время и можно прочесть случайно попавшуюся «не такую» книгу. Где герои курят, пьют, совершают ошибки, причиняют боль близким и раскаиваются, хотя не всегда. Где есть настоящее зло, которое, как в жизни, наказано не всегда.
Я заглянуть за эту грань решился. Те самые «запрещенные» рассказы о Шерлоке Холмсе, декадентские стихи, «Жюстина» и «Жюльетта», боевики, детективы. Для того, чтобы одолеть зверя, нам нужен собственный зверь… и именно им я хотел стать. (2)
Веря в идеал, намного легче «выполнять свой долг», «совершать свою миссию в мире». Проще говоря – идти на смерть.
Может, смириться с судьбой легче тем донорам и помощникам, которые больше всего времени проводят в онкологических центрах и видят, что их жертва спасает людей, которые иначе умерли бы в страшных муках. Но я вижу и другую сторону «прекрасного нового мира» - богачей, которые просто «прошиваются», чтобы подольше сохранить молодость и долголетие и прожигать жизнь, развлекаться, приводя в негодность уже новые органы. Такому миру я ничего не должен.
И я забывался на время, засыпал, а с утра, как зомби, ехал в клинику.
Со знакомыми помощниками я переписывался стабильно, хотя прежний интерес, бывало, угасал. И вдруг среди тонн словесного сора и мелких новостей мелькнул бриллиант – сообщения Кэти об интерне, который считает доноров такими же людьми, как рожденные естественным образом. Это показалось мне важным, и я на всякий случай сообщил об этом Райтхену.
Пламя надежды разгорелось вновь, с еще большей силой. Если существуют такие, как мистер Харли, всё когда-нибудь может измениться.
Комментарий к Глава 19. Заганос З.
Примечания:
1-Саундтреки: Cradle of Filth – Nymphetamine; Halestorm – I Am The Fire, Familiar Taste of Poison
2-цитата из манги «Империя Альтаир»
========== Глава 20. Доминик Райтхен ==========
В рождественские истории я не верю. Да и вообще не очень люблю Рождество, с тех пор, как в канун этого праздника разошлись мои родители. Мне еще повезло, к тому времени я уже начинал самостоятельную жизнь. Но осадок остался.
Достает меня эта суета, люди мечутся по огромным торговым центрам, как сумасшедшие, скупая огромнейшие коробки совершенно ненужных вещей, которые, может быть, выбросят вскоре после праздников. Сверкают и переливаются лампы, вывески, гирлянды, свет бьет в глаза… музыка временами оглушает.