- Послушай, Эл, мы же знаем, что рано или поздно всё так закончится, - ответила я, но вышло неубедительно. Впервые за столько лет я не верила в себя и в правильность дела, которому служу.
- Всё равно! – Элис без сил упала на койку, обнимая подушку. – Ты тоже виновата, не меньше, чем они!
- Джейк был спокоен, - тихо сказала я, сев рядом и коснувшись ее плеча. – Разве ему было бы легко, если бы он знал правду?
Элис отшатнулась от меня.
- Не тронь меня! Не тронь! Ненавижу!
Я неслышно вышла из палаты. Хотелось побыть одной, но в Кингсвуде это редко удается. Когда я заглянула в столовую, обычно пустующую утром, там за одним из столов сидела Молли Дж., моя бывшая однокурсница по колледжу подготовки помощников. Она первой меня заметила, помахала рукой, позвала посидеть рядом, и мне показалось неприличным отказаться и уйти.
- Кэт, какая встреча, я рада тебя видеть! – Молли улыбнулась. – А ты почти не изменилась.
Я не могла сказать то же самое о ней. В моей памяти оставалась веселая девчонка с длинными черными косами, украшенными яркими лентами. Сейчас на меня смотрела коротко стриженная молодая женщина с усталым взглядом.
- Ты тоже хорошо выглядишь, - тем не менее, сказала я.
- У тебя всё в порядке, Кэти? – обеспокоенно спросила Молли. – Что-то глаза у тебя на мокром месте.
- Мой донор завершил, - призналась я. – В клинике в Линтоне. Пересадка сердца.
Молли кивнула.
- Да уж, не позавидуешь. Я недавно из Дорсета приехала. У меня донор на четвертой поставила точку.
- Сочувствую. Все мы через это проходим.
Я вновь и вновь повторяла одни и те же слова. Но то, что раньше звучало утешением, теперь звучало просто привычно, а в глубине души я думала: почему мы не боремся?.. почему мы позволяем, чтобы у нас отнимали друзей и любимых?
Ведь если эта система существует только в Британии, значит, не так уж она хороша и правильна.
В последнее время я думаю об этом всё чаще. Я не могу позволить себе опустить руки и потерять Томми.
Мы с Молли молчали. Она задумчиво водила пальцем по узорам на скатерти, наконец, сказала:
- В клинике остались мной довольны. Но всё равно мне не по себе. Мне часто кажется, что я не сделала всего, что от меня зависело.
- Твоим подопечным, думаю, везет, что ты о них заботишься.
Разговор шел по привычной для помощников колее. Доноры, выемки, хирурги, интерны, медсестры, условия в больницах. Это всё равно, что прокручивать раз за разом одну и ту же пластинку. Ты участвуешь в разговоре, и в какой-то момент тебе начинает казаться, что это происходит не с тобой. Будто просто снится. Или – будто ты смотришь на себя и собеседника или собеседницу со стороны. Наблюдаешь за усталыми лицами, слышишь монотонные голоса. И думаешь: однажды всё это закончится.
Вопрос в том – как закончится?!
- Кэт, скажи, а Джейк… он был твоим парнем? – вдруг спросила Молли. – У тебя иногда взгляд такой становится, будто весь мир рухнул.
- Нет, мы просто хорошо ладили. Его девушкой в последнее время была Элис, она моя подопечная здесь. Она эту новость очень тяжело восприняла.
Молли вздохнула.
- Нам, в Десяти Дубах, говорили, что для таких, как мы, секс – это просто функция, физиология… что любовь может быть только у обычных людей, а для нас на первом месте наше предназначение. Конечно, с этим не поспоришь, но и мы любим, теряем… был у меня один донор в Манчестере, он очень хотел завершить, когда узнал, что его девушки больше нет.
- Так и бывает. Надолго ты к нам? – спросила я.
- Не знаю еще. Вот, немного переведу дыхание с дороги, увижу доктора Соммерза, узнаю… - она взглянула на наручные часы. – Пожалуй, мне как раз пора.
*
Вскоре после того, как завершил Джейк, Элис таки добилась, чтобы ей дали другого помощника, и меня перевели в Лондон. Теперь у меня были подопечные в Лондоне, Лутоне и Мейденхеде. Томми пока оставался в своем прежнем регионе, и нас снова разделяли расстояния, нам снова предстояло только довольствоваться сообщениями и звонками, да ждать тех редких свободных дней, когда мы можем приехать друг к другу или увидеться в городе где-то на полпути.
После того, как мы узнали, что отсрочки не существует, Томми еще долго приходил в себя. Рисование он забросил, сказав мне: «Это никогда не было моим призванием, я только надеялся, что оно поможет нам показать, что мы достойны чего-то лучшего… а раз нет, тогда к чему?!». В последнее время я часто слышала от него этот вопрос – зачем нам тогда что-то вообще делать, кроме того, для чего мы созданы, если всех нас ждет один конец.
Я уговаривала его: потерпи, подожди, мы что-нибудь придумаем. Но ему было тяжело. Мы даже не были близки с той первой ночи. «Это не имеет смысла… ты приезжаешь ко мне полумертвая после всех этих поездок по клиникам, да и я чувствую себя не лучше», - говорил он, сжимая меня в объятиях. – «Я не знаю, как нам жить и зачем».
Мы жили, будто в предчувствии чего-то. Будто земля шаталась у нас под ногами.
*
Одна из моих подопечных в Лондоне наблюдалась в клинике Сент-Пол. С Ханной я сразу поладила, хотя где-то в глубине души боялась, что скажу или сделаю что-то не так, и она будет ненавидеть меня. Но пока она проходила обследования, мы ходили на прогулки, иногда просто выезжали в город… Ханна знала город лучше меня, она раньше работала помощницей в моем нынешнем регионе, и охотно рассказывала о том, что видела во время работы.
- У меня была похожая машина, - как-то сказала она, когда мы сидели в кафе за столиком у окна и увидели, как на стоянку подъехал маленький желтый автомобиль. – Мне нравилось ездить туда-сюда. Один раз на заправке ко мне подошел такой симпатичный молодой человек, заговорил, спрашивал, как у меня дела на работе. Обознался, видимо. Потом сказал, что я и с виду похожа на одну его знакомую, и тачка у меня почти такая же. Может, та, другая женщина, и есть мой оригинал?..
Ханна задумчиво смотрела в окно, теребя свою длинную русую косу. Во взгляде синих глаз чувствовалось то ли сожаление, то ли мечтательность.
- А вдруг? – улыбнулась я.
- Я так поняла, та, за которую он меня принял, работает в офисе, - сказала Ханна. – Никто из наших о таком не мечтал.
- Одна моя подруга по Хейлшему любила смотреть на все эти здания с прозрачными окнами, представлять, как бы работала там. Когда мы были в Коттеджах, она не пропускала ни одного журнала с объявлениями и фото…
Впервые за столько месяцев я смогла заговорить о Рут. Но с некоторых пор смотреть в прошлое мне становилось всё труднее.
*
Я знала, что Заганос тоже работает в Сент-Пол, но какое-то время мы не пересекались – у него было слишком много дел в других клиниках. Зато с его подопечным я успела познакомиться. Милый паренек, кстати, тоже наш, из Хейлшема, понравился Ханне. Правда, вряд ли у нее с ним что-то было. Махмуд Т. казался больше мечтателем, погруженным в стихи и фантазии и мало обращающим внимание на реальных девушек. Его жалели все в клинике – ведь он даже в Коттеджах побывать не успел, и только внимательно слушал рассказы старших о местах, в которых они проводили время перед обучением на помощника или выемками.
Он казался таким светлым, солнечным… и мне становилось страшно, даже не знаю, от чего больше: от того, что этому мальчику суждено прожить даже меньше наших обычных донорских двадцати девяти-тридцати лет, или от того, как спокойно смотрел на это он сам.
Что бы там ни говорили, к мыслям о завершении никогда не привыкаешь окончательно.
========== Глава 28. Кристиан Лоу ==========
Angels have faith
I don’t want to be a part of his sin
I don’t want to get lost in his world
I’m not playing this game
(A demon’s fate - Within Temptation) (1)
После разговора с Касимом Бали я сидел за столом, бесцельно перекладывая бумаги и вновь раскладывая карандаши по длине, хотя в этом и не было никакой надобности. Поглядывал в окно – за окном по-прежнему серел туман и моросил мелкий дождь. Форточка была приоткрыта, но из кабинета еще не выветрился запах дорогого одеколона и крепких сигар, в клинике кажущийся таким чуждым.