Махмуд смотрел на меня с такой болью, что у меня самого сердце разрывалось.
- Ты прав, это много значит.
- И ты же знаешь, отсрочка еще не значит полной отмены донорства. Это просто год, два, три обычной жизни. А потом всё закончится. Махмуд, я хочу, чтобы ты жил. Я… я люблю тебя.
Я не знал, чего было больше в этих словах – правды или игры. То, что связывало меня с Махмудом, было каким-то помрачением рассудка, зависимостью, меня по-сумасшедшему тянуло к нему, я был готов пройти по трупам, чтобы он жил. Но значит ли это – любовь?
Как бы там ни было, признание в любви убедило его больше, чем любые рассудочные аргументы.
- Ты хочешь, чтобы я согласился на подлог ради тебя? Но… как же родители этого человека?..
- Если он не слезет с наркотиков, его родители потеряют его рано или поздно. Что будет хуже, скажи – чтобы они похоронили единственного сына и жили с таким горем, или чтобы у них все же был живой сын, притом не причиняющий им новой боли? Формально ты тоже их ребенок, в тебе течет их кровь.
Махмуд молчал.
Я продолжил тоном змея-искусителя:
- Так будет лучше для всех. Для людей, которые заинтересованы в подмене. Для семьи Бали – с тобой у них будет спокойная старость, а Мехмет может их разорить, может даже… нет, страшно подумать, на что способен человек, у которого столько зависимостей!.. и…
- А как же то, что я совсем другой… как личность? – осторожно спросил Махмуд. – Я не смогу жить его жизнью…
- Ты изобразишь амнезию, - жестко сказал я. – После наркоза ты ничего не помнишь, точка. Побочный эффект операции. У тебя нет никаких воспоминаний. Только общие знания и умения – как одеваться, умываться, держать ложку в руке и всё такое прочее. Ты чист, как белый лист бумаги. Не узнаешь людей, которых знал Мехмет.
- А что будет с тобой? Получается, я уйду в мир снаружи, а ты останешься донором…
- Это уже другая история. Соглашайся. Ради меня.
Он подчинялся мне, но все же мне было страшно, что всё когда-нибудь сорвется. Почему, почему я не могу поступить по-другому?!
Обратно мы ехали в гнетущем молчании. А потом вернулись в наш блок и закрылись в душевой, смывая с себя усталость после дороги и страх от того разговора. Целовались безумно, с неохотой отрываясь друг от друга, чтобы сделать глоток воздуха. Дрожали даже от самых невинных ласк и едва удержались от совсем уж рискованного и непоправимого шага. А потом, вытеревшись и переодевшись, лежали на койке, обнявшись.
И мне так хотелось прошептать: «Не отпускай меня, Махмуд. Не отпускай меня, никогда…».
Комментарий к Глава 34. Заганос З.
(1) Ты видишь меня
Но хочешь ли видеть?
Это не то, что ты хочешь видеть –
Ты хотел бы это забыть.
Думаешь, сейчас ты живешь? Продолжай мечтать.
Я не хотел бы быть тем, кто пробудит тебя от этого сна.
(2) Парк Хайнолт Форест Кантри – парк и заповедник в окрестностях Лондона
(3) Oh my innocent summer child – цитата из «Игры престолов»
========== Глава 35. Кэти Ш. ==========
I’m the one that was there for you
When you cut yourself and started to bleed.
And I’m the one that you counted on for all the favors you asked of me.
I’m the one that would dry your tears
Every time you’d come crying to me.
(с) Seven Wiser – Lies
С каждым днем мы с Томми будто погружались в какое-то серое безвременье. Ему поручали всё более сложных доноров, и мы оба жили в страхе, что он совершит ошибку и из-за этого получит извещение. Хотя, как знать… в одной из лондонских клиник помощницей работает Одри Т., вот уж у кого обе руки левые – и она довольно долго остается в помощниках, кажется, она на четыре года старше меня.
Я спросила Заганоса об Одри, когда мы пересеклись в торговом центре и забежали в кафе на чашку чая. Поговорить просто о ком-то, кого я знаю, казалось мне проще, чем делиться страхами, касающимися Томми. И, наверное, даже среди наших это выглядело бы как-то неловко – просить у бывшего парня помощи для нынешнего. А «люди снаружи», наверное, восприняли бы такое как настоящий кошмар.
Мне казалось естественным сказать, будто между прочим, среди других тем разговора:
- Недавно видела Одри. Знаешь, с тех пор, как мы пересекались года три назад, она совсем не изменилась.
- Тебя интересует, почему она до сих пор остается в помощниках? Или, скорее, сможет ли Томми подольше поработать, если он звезд с неба не хватает? – Заганос, как всегда, переходил сразу к делу.
- Я очень боюсь за него… - призналась я.
- Увы, даже от наших способностей мало что зависит. Если оригиналу потребуется операция, для двойника это конец карьеры, как бы хорош он ни был. Но… я могу поделиться с тобой частью своих заметок. Если у Томми большая часть доноров будет доходить до четвертой, его будут ценить. Конечно, это не гарантия. Но, по крайней мере, мы сделаем то, что в наших силах.
Мы редко говорили о шансах выжить. Слишком опасная и скользкая тема.
И все же… я хотела помочь Томми, хоть как-нибудь.
Пусть даже он сердился на меня. Пусть после того, как я переслала ему те заметки по медицине, мы поспорили и месяц не виделись. Томми тогда злился, кричал: «Я не хочу ни от кого зависеть! Кэт, я боюсь снова поверить, что от нас что-то зависит, и снова разочароваться… я не переживу второго такого дня, как тот!». Мы потеряли целый месяц, и как же жалели об этом…
Дни за днями проходили в одной и той же однообразной, тяжелой работе. Я даже оглянуться не успела, как пролетело лето, миновали и теплые сентябрьские деньки, и наступил октябрь.
*
…День выдался хмурый и пасмурный. Я приехала в Сент-Пол около трех часов, но от серости, сырости и тумана ощущение было такое, будто я уже была несколько суток на ногах и явилась среди ночи. За те пару минут, что я шла от парковки до холла, я уже успела промокнуть. Я забежала в раздевалку и переоделась, но и это не особо прибавляло чувство комфорта.
Ханна поправлялась после очередной сдачи крови. Мы встретились в комнате отдыха. Там у экрана телевизора собрались несколько парней-новичков, недавно оставивших работу помощников. Они смотрели футбольный матч и оживленно комментировали. Мы с Ханной не стали им мешать. Я взяла со столика журнал, пролистала программу. Сейчас всё равно не идет ничего интересного. Можно просто сесть попить чай и поразгадывать кроссворды, а вечером по одному из каналов будет идти показ мод.
За столом в углу сидели Заганос и Махмуд, играя в шахматы. Я помахала парням рукой, поздоровалась, но они были так поглощены игрой, что даже внимания на меня не обратили. Ханна тихо засмеялась:
- Кэт, они сейчас на своей волне. Даже если гром грянет, не отвлекутся.
Я улыбнулась в ответ.
- Ну, мужчины всегда остаются мальчишками, сколько лет бы им ни было. Вот, хотя бы Эрни, Генри и Кевин – футбол для них всё, если «Фулхэм» (1) играет, замри всё живое.
- Да уж, ты права.
Мы мило болтали о том, о сём. Время летело незаметно. Закончился матч, начался выпуск новостей. В анонсе пообещали показать интервью со знаменитым футболистом, и Эрни с Генри решили не переключать канал.
Диктор читал новости о событиях в разных городах, и вдруг остановился.
- Вынуждены прервать трансляцию, поступило срочное сообщение. Неподалеку от Бэконсфилда (2) произошла авария. Водитель на «Астон-Мартине» не справился с управлением и выехал на пешеходную полосу. Погибла беременная женщина с ребенком. На месте событий сейчас находится наш корреспондент. Элен, вы на связи?
Мы с Ханной взглянули на экран. Видео из студии сменилось кадрами с улицы в предместье. К месту аварии уже прибыли спасатели, «Скорая помощь» и полицейские. Собралась многочисленная толпа, многие люди плакали, другие возмущенно требовали наказания для водителя и его семьи.
- Он уже не раз проезжал по этой дороге и всегда превышал скорость! В прошлый раз он чуть не сбил человека, мистеру Джонсу просто повезло!
- Патрульная служба может подтвердить, этот выродок гонял, как бешеный. Как-то он сбил собаку, а когда Общество защиты животных потребовало компенсации для хозяина, парень сказал, что в следующий раз задавит хозяина…