Я сообщил на вечерней планерке, что молодой Бали – слишком важный пациент, и потому им буду заниматься только я, а в мое отсутствие – моя жена. Это всех устраивало: Бэконсфилдское дело всколыхнуло всю Британию, и лишние проблемы никому не были нужны. И так журналисты осаждали клинику, мой заместитель был вынужден обратиться в агентство за дополнительной охраной, чтобы осадить особо горячих акул пера и просто возмущенных граждан.
К парню я приставил двух сиделок посменно, выбрав женщин старательных и недалеких, которых больше интересовало отработать свои часы и вовремя заплатить взносы для дополнительных пенсионных вкладов, чем что-либо другое. Обе были обременены огромными семьями, и не работали в том блоке, где раньше восстанавливался после веселого времяпровождения настоящий Мехмет Бали. А раз они не видели оригинал, им в голову не придет, что в ВИП-палате находится копия.
*
Следующим утром прибыла чета Бали. Подозреваю, что из-за нервов и недостатка сна вид у меня был не самый лучший – но это, в конце концов, соответствовало легенде о многочасовой операции и неустанной заботе о пациенте.
Миссис Бали оказалась изящной хрупкой женщиной с бледным лицом и зеленовато-голубыми глазами. Должно быть, в обычной жизни она очень красива, но сейчас ее глаза покраснели, веки припухли от слёз, а бледные губы казались почти бесцветными. Ее настоящий сын был бы очень похож на нее, если бы не портил свою внешность панковскими атрибутами и нездоровым образом жизни… а Махмуд Т. так и вовсе ее живая копия в мужском варианте. Мистер Бали за то время, что я его не видел, как-то осунулся, модный пиджак висел на нем, будто на вешалке, дорогие часы болтались на запястье. Он провел ладонью по бритой голове и взглянул на меня, будто побитый пес.
- Ну что, доктор? Как там наш Мехмет?
Я напряженно сцепил пальцы в замок и начал:
- На данный момент его жизнь в безопасности. Но травма, которую он получил во время аварии, спровоцировала ретроградную амнезию (1). Учитывая длительность наркоза и характер операции, я не могу гарантировать, что пациент вспомнит все факты своей жизни, всех друзей и знакомых. Как правило, общие навыки и познания восстанавливаются при должной терапии, но личные воспоминания можно считать утерянными навсегда.
- Насколько он будет приспособлен к самостоятельной жизни? – мистер Бали сжал кулаки. – Вы ведь понимаете, доктор Лоу, мы вложили большие деньги в изготовление и содержание клона, в лечение Мехмета после всех его выходок, опять же, теперь реабилитация обойдется недешево. Но мне нужен результат. Результат!
- Касим!.. – осторожно перебила его миссис Бали. – Мехмет ведь у нас единственный сын, единственная надежда.
- В том-то и дело, - банкир упрямо гнул свою линию. – Я не хочу бесцельно платить деньги и увидеть в итоге, как мой сын превратился в слюнявого идиота, которому невозможно передать бизнес и капитал!
Как будто доверить нажитое тяжелым трудом человеку, страдающему зависимостями, было бы чем-то лучше. Но я снова придержал язвительные слова при себе, и сказал:
- Амнезия не значит потерю всех знаний и умений, и не имеет ничего общего с потерей интеллекта, об этом вы можете не беспокоиться. Ваш сын по-прежнему правильно ориентируется во времени и пространстве, помнит вещи, которые свойственно помнить любому взрослому адекватному человеку. Но воспоминания о друзьях, привычках, прошлом времяпровождении и так далее – короче говоря, собственное прошлое – всё это исчезло из его сознания, вероятнее всего, навсегда. Его память сейчас, как компьютер, который способен выполнять свои функции, но «личных файлов» не содержит. Это если говорить простым, ненаучным языком. Возможно, когда мистер Мехмет увидит вас и миссис Бали и вы напомните ему, кто вы такие, он вас вспомнит.
Касим Бали облегченно вздохнул.
- А, то есть, он навсегда забыл этих своих дружков, безмозглых моделек и адреса, где можно обкуриться до выпадения в осадок? Ну, об этом можно и не напоминать! Послушайте, доктор Лоу, а если мы с Айлин отошлем Мехмета к нашим родным в Ниццу, есть вероятность, что он возьмется за ум и больше не вернется к прежним безумным выходкам?
Да это вообще подарок судьбы! Я не раз слышал от Бали, что миссис Бали скрывала, как могла, проступки Мехмета от французской родни и что парень в последний раз гостил у семьи Тугрил еще трехлетним ребенком. По сути, они его не знают.
Я сдержанно сказал:
- Когда пациент поправится, эта идея имеет смысл. Пребывание на курорте полезно для здоровья. Опять же, смена обстановки, круга общения… судя по тому, что вы рассказывали о приятелях сына, расстояние и отсутствие возможности видеться каждый день понемногу сводит такую дружбу на нет.
- И слава богу! Значит, мы с вами договорились: с вас – продвинутый курс реабилитации, остальное уже за мной. Когда я смогу увидеть Мехмета?
- Дня через четыре планирую его перевести из блока интенсивной терапии в обычный, тогда и разрешу посещения.
Миссис Бали заплакала.
- Мехмет… мой мальчик… только бы он поправился…
Комментарий к Глава 37. Кристиан Лоу
(1) Ретроградная амнезия. Больной не может вспомнить события, которые происходили до начала заболевания. Такое состояние вызывают заболевания или травмы головного мозга, особенно тех областей, которые связаны с эпизодической памятью (гиппокамп и средние височные доли).
========== Глава 38. Кэти Ш. ==========
Не нужно ждать, пока Боги ответят на ваши молитвы – дело вообще не в Богах, а в вас самих. Учитесь сами отвечать на свои молитвы.
(с) Игра престолов
Среди доноров в лондонских клиниках только и было разговоров, что о том, как Махмуд Т. завершил на первой выемке. Как шептались по углам, из него извлекли всё, что возможно, за одну операцию. Парня знали многие помощники и доноры, и многие о нем горевали. Уж не знаю, откуда брались жуткие слухи, от которых мурашки шли по коже, но среди наших рождалась новая легенда, которую, наверное, будут передавать из уст в уста новые поколения.
Я сама ходила будто в трансе с того самого дня, когда была назначена операция и когда Заганос сказал мне о своем собственном извещении. Всё происходило слишком быстро, неотвратимо быстро. Иногда мне казалось, что Томми был прав, предчувствуя трудные времена.
Дней через пять меня вызвали в Центральное управление к моему куратору. Я увидела Томми в холле и подошла к нему.
- Тебя тоже вызывают? – с беспокойством спросила я.
«Только бы не извещение. Только бы не извещение…» - билось у меня в сознании.
- Ничего страшного, просто мне поручат нового донора здесь, в Лондоне, - он смущенно улыбнулся. – Знаешь, миссис Пайн говорит, что в последнее время я стал лучше работать. Но это скорее твоя заслуга, что ты переслала мне те записи.
- Ты недооцениваешь себя, Томми, - я улыбнулась. – Ну, раз теперь мы будем чаще пересекаться, приезжай ко мне вечером или на выходных.
Он вздохнул.
- Будем надеяться, что получится. Всё равно я еще побаиваюсь, что ты возьмешься за слишком трудное дело. У тебя и так вид уставший. Ты ведь почти не спишь, я прав?
Я опустила взгляд.
- До сих пор не могу не думать про Махмуда. Он и года после Хейлшема не прожил… жаль его.
На табло мелькнули цифры, обозначающие время до конца текущего приема у кураторов. В очереди к миссис Пайн оставался всего один помощник помимо Томми.
- Жаль, Кэт… ох, смотри, мне уже пора. Созвонимся.
Мы на миг обнялись и поспешили каждый к своему куратору.
*
Заганос получил извещение и в течение пяти дней должен был оставить съемную квартиру, передать транспортное средство в общий фонд и прибыть во Второй Королевский госпиталь. Его куратором назначили доктора Мерсера. Эта новость меня настораживала: во Втором когда-то работала Дженнифер, и она говорила, что к нашим там относятся хуже, чем к скоту на убой, а кое-кто из врачей продает на сторону лекарства строгого учета, предназначенные для доноров, но пока это не доказано, да и никого не волнует, получаем ли мы обезболивающие.