Я щелкнул зажигалкой и закурил.
Мы стояли рядом и молчали. Но и этого было достаточно. Слова были больше не нужны.
Достав из нагрудного кармана пиджака ручку и свою визитку, я рядом с рабочими номерами записал личный, который знали только родители и Кэт.
- Позвонишь по этому.
Махмуд улыбнулся.
- Обязательно.
Через какое-то время мы вернулись в галерею. Я пообщался с представителями прессы, поговорил с Кэт…. Томми был с ней. Правда, на светских мероприятиях он до сих пор чувствует себя неловко, и это заметно. Хотя он классный спортивный инструктор, те подростки, которых он недавно учил, уже получили несколько наград на спортивных конкурсах.
Интересно, подозревает ли Томми, почему на самом деле его жена общается со мной так мило, будто со старым другом?
Впрочем, это неудивительно, что у каждого из нас есть свои секреты и свои скелеты в шкафу.
========== Глава 52. Махмуд Т. ==========
Моя жизнь в Ницце текла медленно и спокойно. Я пошел на курсы по рисованию. Ни родители, ни дядя с тетей не возражали – для всех, похоже, главным было, чтобы я не попал в какую-нибудь историю и не связался с новой плохой компанией. Отец поворчал, что толку и пользы с меня, как с козла молока, но обучение оплатил.
Впрочем, мне казалось достаточно быть занятым делом и чтобы на меня поменьше обращали внимание. Понемногу жизнь входила в привычную колею. Днем я рисовал, читал или делал какую-нибудь мелкую работу по дому, вечером ездил на курсы – занятия проходили во вторую смену, большинство парней и девушек в группе днем учились или подрабатывали. Вернувшись, я ужинал, пил чай, болтал с Симоной, если она не была слишком занята, и если у нее было настроение,… еще немного рисовал перед сном и засыпал.
Тень чужого прошлого пока еще простирала надо мной свои черные крылья. Тетя Фатима и дядя Мурад вроде бы мило со мной общались, интересовались, как у меня дела, спрашивали, с кем я подружился на курсах, но иногда я чувствовал едва заметную настороженность. Будто они готовы к тому, что я напьюсь или с кем-то подерусь, или еще что-то натворю.
На учебе было легче. Большинство ребят в группе не интересовались событиями в Англии как таковыми, я для них стал просто одним из многих – ну, разве что, для Андре и Лизы, которые знали мою кузину, я был еще «двоюродный брат Симоны». Я о себе рассказывал мало, да короткие перемены и не давали возможности долго разговаривать о чем-то серьезном или личном. Это даже к лучшему. Я часами сидел за мольбертом, не видя ничего, кроме композиции, которую рисовал… ну, может быть, иногда отвлекался, когда Жанна, моя соседка, просила у меня точилку для карандашей или ластик – она вечно теряла всякую мелочевку.
С Жанной я подружился больше, чем с другими. Просто она постоянно пыталась меня тормошить. Такая уж у нее натура – ей не сиделось спокойно, хотелось со всеми переговорить и желательно найти компанию для приключений, подработки или просто посиделок где-то в кафе. Маленького роста, со смуглой кожей, веселым взглядом карих глаз и черными волосами, заплетенными в африканские косички, она вечно была в движении. Будто мини-торнадо.
- Махмуд, как ты смотришь на то, чтобы подработать натурщиком? – как-то спросила она меня. – Один мой приятель заболел, а тут занятие в училище, его ждут. Пойдешь? Это не обнаженная натура, просто час посидеть.
Я поколебался было, но Жанна уговаривала, что надо помочь хорошим людям, да и опять же, какие-никакие, а деньги. Она сама в училище по конкурсу не прошла, и собиралась поступать в следующем году, а пока ходила на курсы и подрабатывала то там, то там. И я согласился раз, а потом у нее вошло в привычку таскать меня за собой.
«Пойдешь натурщиком на обнаженку? Ну и что, что у тебя после операций шрамы остались. Марлен говорила, что рисовать слишком идеальных типов ей неинтересно».
«Я пойду сниматься в массовке на теле-шоу, идем со мной. Фигня вопрос, просто посидеть в студии, типа мы зрители, и посмеяться над шутками ведущего. У тебя же все равно до курсов день свободен».
«Подружка звонила, говорит, нужны еще два человека, листовки на презентации пораздавать. Там скукотища, зато обещают дать блокноты с логотипами фирм. Художнику бумага лишней не бывает».
Я чаще всего не спорил и шел. Потому что с Жанной проще пойти, чем объяснять, почему нет. Да и на многих мероприятиях бывало весело. Новые люди, которым до меня нет никакого дела.
И в толпе становилось легче, в толпе меня не преследовали мысли о прошлом.
А если очень устать – получалось не вспоминать то, что я любил Заганоса и что мы потеряли друг друга.
На выходных я вместе с приятелями ходил в музеи. Больше всего мне нравилось подолгу рассматривать картины Фрагонара. Изысканные дамы и кавалеры галантного века, изображенные в светлых, нежных тонах. Лазурь небес, зелень трав, распустившиеся цветы. Беззаботность давно ушедших времен – то, о чем я мог только мечтать.
Бывало, кому-то получалось найти недорогой тур, и мы всей группой выезжали в другие города. Разве мог я раньше, в Хейлшеме, представить себе, что побываю в том самом Альби, где боролись за свою веру альбигойцы, увижу собственными глазами готический собор с барельефами и статуями…
То, о чем я читал в Сент-Пол, будто оживало, я ходил по тем же улицам, что герои моих любимых книг. Из каждой поездки я привозил множество фото и рисунков – как с натуры, так и набросков иллюстраций к средневековым стихам и романам. Случайная встреча влюбленных, разлученных жестокой судьбой, из «Повести о Дросилле и Харикле». Флуар, оплакивающий Бланшефлор, еще не зная, что она на самом деле жива. Окассен, в тюрьме тоскующий по Николетт (1). Я не боялся выбирать эпизоды, созвучные тому, что чувствовал. Ведь что такого необычного в иллюстрациях, навеянных местами, где всё напоминает о давно минувших веках? Искусство и история, эти темы интересуют многих творцов. А что у меня на душе – я молчу. И буду молчать.
*
Отец удивился, когда узнал, чем я занят. «Господи, неужели после аварии и прошивки у тебя мозгов прибавилось?.. Конечно, занимаешься ты фигней, но и то прогресс, раньше ты вообще ни пальцем не шевелил, только дайте-подайте».
Я привычно убеждал его, что у меня всё в порядке. Не пью, не курю, домой прихожу вовремя, дяде с тетей хлопот не доставляю.
Впрочем, с отцом мы говорили редко. Мама звонила чаще. Ей я мог рассказать и про курсы, и про свои занятия рисованием, и про то, чем занят и каких людей встречаю. За то время, что прошло после моего возвращения из клиники, вид у нее стал более бодрый и здоровый, она говорила, что нервные срывы у нее больше не случаются. И то, что она счастлива, меня успокаивало.
Наверное, всё, что случилось, было не зря.
*
Пару раз мне удалось даже продать свои картины. Правда, в этом тоже была больше заслуга Жанны и ее компании – она и такие пробивные парни и девчонки, как она, умели договориться за себя и еще кого-то о месте в частной галерее или на распродаже в парке, у кафе или в кварталах, куда часто ходят туристы. Моим делом оставалось просто написать натюрморт или пейзаж и принести.
Я уже заканчивал учебу на курсах, когда Мариэтт выбила для меня возможность представить картины на выставке. Мариэтт работала дизайнером в какой-то фирме, компьютерную графику не очень любила, предпочитая акварели, но графика приносила стабильный заработок и связи в художественных и околохудожественных кругах. Вот, через все тех же общих знакомых, меня свели с этой девушкой, время от времени я с ней общался, понемногу учился всяким полезным техническим штукам. Она и на выставку меня пристроила…
…а после так вышло, что мы оказались в одной постели. Нет, я не пил – но Мариэтт неплохо выпила, начала требовать, чтобы я поехал вместе с ней, причем так настойчиво, что я решил не доводить дело до скандала и согласился.
Она и на трезвую голову настоящая южная натура, готовая завестись из-за любой ерунды, бурно радуясь и столь же бурно обижаясь. А после нескольких рюмок коньяка… сразу приходит мысль, что из-за таких дам ураганы называют женскими именами.