– Чего ты хочешь больше всего на свете? – спросил я.
Он сперва удивился, потом задумался, и в конце концов на его лице появилось мечтательное выражение.
– Ну?
– Поезд, – сказал он. – Знаешь, который можно заводить. С рельсами и всем остальным. – Он резко замолчал.
– Ты все это получишь, как только я смогу купить. Он открыл рот. Я продолжал:
– Джерри, я уезжаю. Ведь когда мистер Эдамс начинает бить тебя, долго не продержишься, верно? Поэтому мне придется уехать. Но я обязательно пришлю тебе поезд, обещаю.
Вечер, как две капли воды похожий на все остальные вечера, кончился, и мы забрались по лестнице наверх, в свои жесткие кровати. Я лег, подложив руки под голову, и стал представлять, как утром на меня обрушится палка Хамбера. Это было все равно что пойти к зубному врачу сверлить зуб – ожидание хуже самого испытания. Тоскливо вздохнув, я погрузился в сон.
Операция «увольнение» продолжалась назавтра примерно так, как я и предполагал. Когда после второй тренировки я расседлывал Доббина, в стойло вошел Хамбер, приблизился ко мне сзади и огрел тростью по спине. Выронив седло, упавшее на кучу свежего навоза, я обернулся.
– В чем я провинился, сэр? – горестно вскричал я.
Но напрасно я рассчитывал поставить его в тупик – ответ у него был наготове.
– Касс сообщил мне, что в прошлую субботу днем ты опоздал к началу работы. И подними седло. Какого черта ты валяешь его в грязи?
Он стоял, широко расставив ноги, прикидывая взглядом расстояние. Ладно, подумал я, еще един раз и хватит. Нагнувшись, я поднял седло и начал было выпрямляться, когда он снова ударил меня примерно по тому же месту, но гораздо сильнее. Я со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы. Потом бросил седло в грязь и заорал:
– Все! Я ухожу, и немедленно!
– Очень хорошо, – холодно и с видимым удовлетворением сказал он, – собирай вещи. Документы будут ждать тебя в конторе.
Повернувшись на каблуках, он медленно удалился с видом человека, успешно справившегося со своей задачей.
Непробиваемая скотина! Бесстрастный, бесполый, расчетливый… Невозможно представить его любящим или любимым, способным на жалость, горе, страх…
Морщась, я выпрямил спину и решил оставить чертово седло там, где оно лежит – в дерьме. Это будет удачный завершающий штрих – вполне в характере моей роли.
Глава 15
Я снял пластиковый чехол с мотоцикла и неторопливо выехал со двора конюшни. Конюхи как раз отправились на тренировку с третьей группой, а сегодня их ожидала еще и четвертая, но не успел я задуматься о том, как им удастся впятером справиться с тридцатью лошадьми, как повстречал вороватого вида парнишку, который медленно брел к конюшне с рюкзаком за спиной. Еще один. Если бы он знал, что его ждет, он бы, пожалуй, торопился еще меньше.
Я приехал в Клейверинг, унылый шахтерский городок, застроенный рядами дешевых стандартных домиков, единственной достопримечательностью которого являлся отделанный металлом и стеклом торговый центр, и позвонил в Лондон Октоберу.
Трубку взял Теренс, сообщивший мне, что лорд Октобер находится в Германии, где его фирма открывает новый завод.
– Когда он вернется?
– Думаю, в субботу утром. Он уехал в прошлое воскресенье и собирался вернуться через неделю.
– А он поедет в Слоу на выходные?
– По всей видимости, да. Он сказал, что прилетит в Манчестер, и не отдал никаких распоряжений здесь.
– Ты не мог бы найти адреса и телефоны полковника Беккета и сэра Стюарта Маклсфилда?
– Минуточку, не вешайте трубку. – Я услышал шелестение страниц, и затем Теренс продиктовал мне телефоны и адреса.
Я записал их и поблагодарил его.
– Ваша одежда все еще здесь, сэр, – сказал он.
– Знаю, – усмехнулся я. – Наверное, я скоро за ней заеду.
Повесив трубку, я попытался позвонить Беккету. Сухой, четкий голос проинформировал меня, что полковника в данный момент нет, но в девять он будет ужинать у себя в клубе, куда ему можно позвонить. Сэр Стюарт Маклсфилд, как оказалось, был в больнице, поправляясь после воспаления легких. Я рассчитывал, что они пришлют кого-нибудь мне в помощь для наблюдения за конюшней Хамбера, чтобы не пропустить момент, когда из нее выедет фургон с Кандерстегом, и проследить, куда он поедет. Но, судя по всему, придется взвалить это на себя – мне слабо верилось в то, что местная полиция поверит или поможет мне.
Я купил одеяло и сильный бинокль, а также пирог со свининой, несколько плиток шоколада, бутылку минеральной воды и блокнот, сел на мотоцикл и поехал обратно – через Поссет к въезду в долину, где располагалась конюшня. Остановившись на вершине холма – на наблюдательном пункте, намеченном мной во время предыдущей поездки, – я спустился на несколько ярдов вниз, чтобы не выделяться на фоне неба, скрыться от проезжающих машин, но иметь возможность видеть в бинокль двор конюшни. Был час дня, и ничего интересного там не происходило.
Сняв сумку с багажника, я приспособил ее в качестве сиденья, приготовившись к долгому ожиданию. Даже если в девять мне удастся связаться с Беккетом, едва ли он пришлет мне смену раньше завтрашнего утра.
Тем временем мне предстояло написать отчет – более официальный и подробный, чем нацарапанная в спешке записка, отправленная мной из Поссета в субботу. Я достал блокнот и принялся писать, время от времени прерывая свою работу, чтобы посмотреть в бинокль. Но там, внизу, все шло как обычно.
Итак, я начал.
«Графу Октоберу,
сэру Стюарту Маклсфилду,
полковнику Родерику Беккету.
Господа,
нижеследующее является изложением фактов, которые мне удалось узнать в результате порученного вами расследования, а также некоторых выводов, сделанных мной на их основе.
Пол Джеймс Эдамс и Хедли Хамбер начали совместно осуществлять свой план около четырех лет назад, когда Эдамс приобрел Мэнор Хаус и переехал на постоянное жительство в Теллбридж, Нортумберленд.
По моему мнению (хотя я, разумеется, не являюсь специалистом в данной области), Эдамс – психопатический тип, он импульсивно отдается своим желаниям и склонностям и преследует свои цели, игнорируя интересы окружающих и не беспокоясь о возможных последствиях. По-видимому, его интеллектуальное развитие выше среднего и именно он является главой и мозговым центром предприятия. Мне кажется, психопаты часто проявляют наклонность к агрессии и преступлениям – было бы полезно покопаться в его прошлом.
Хамбер, хотя он полностью подчинен влиянию Эдамса, в большей степени способен отвечать за свои поступки. Он всегда хладнокровен и полностью контролирует себя. Я ни разу не видел его по-настоящему рассерженным (свой гнев он использует как оружие), все его действия продуманы и рассчитаны. Если Эдамс скорее всего психически ненормальный человек, то Хамбер – просто безнравственный. Его здравый рассудок сдерживает Эдамса, благодаря чему их до сих пор не разоблачили.
Джад Уилсон, старший разъездной конюх, и Касс, старший конюх, также замешаны в этом деле, но они не более чем наемные исполнители. Ни один из них не выполняет положенного ему по должности количества работы, но им хорошо платят. У обоих есть большие автомобили, купленные менее года назад.
В основе схемы Эдамса и Хамбера лежит способность лошадей вырабатывать условные рефлексы и связывать звук с определенным событием. Подобно собакам Павлова, которые откликались на звонок, так как знали, что он означает время кормления, лошади, слыша дребезжание тележки с кормом, понимают, что сейчас им дадут поесть.
Если лошадь приучена к тому, что за каким-либо звуком идет определенное последствие, она будет автоматически ожидать последствия всякий раз, слыша этот звук. Если заменить приятное неприятным – например, после звука тележки бить и не давать еды, – она начнет бояться этого звука, ожидая неизбежных неприятностей.
Страх – тот самый стимулятор, который применяют Эдамс и Хамбер. Вид всех подозрительных победителей – их выкаченные глаза и обильный пот – говорит о том, что они были крайне напуганы.
Страх активизирует адреналиновые железы, и они выбрасывают в кровь большое количество адреналина. А дополнительный адреналин, как вам известно, значительно повышает энергию, давая возможность справиться с экстремальной ситуацией двумя способами – бороться с опасностью или убегать от нее. В данном случае – убегать с максимальной скоростью.