— Кто? — подозрительно осведомились из-за двери.
— Светлана Барская, — после минутного замешательства сообщила я, тайно надеясь, что от меня потребуют удостоверения личности и за неимением такового выгонят вон.
Не выгнали. Железная дверь распахнулась, и за ней предстали трое — два амбала в осточертевшей коже и маленький толстенький человечек, весь обшитый галунами. Честное слово! Или, возможно, это были позументы. По крайней мере, не малиновый, а почему-то зеленый пиджак субъекта сиял от золотых нашивок, под которыми было почти не видно ткани. Субъект прижимал к животу мобильник. Опешив, я даже забыла поздороваться и лишь с изумлением изучала галуны. Видимо, такая политика была правильной. По крайней мере, меня взяли под руку и втянули внутрь.
Новый офис фирмы явно подвергся недавно процедуре, носящей загадочное название евроремонт. Слава богу, я уже сталкивалась с его последствиями. Это случилось, когда в институте меня послали замещать заболевшего преподавателя на гуманитарный факультет. Наличие гуманитарного факультета в Техническом институте уже само по себе явилось для меня откровением, вторым же откровением стало то, что самостоятельно проникнуть в назначенную для занятий аудиторию я не сумела. Мне помогли студенты, не забыв любезно пояснить, что ручки дверей, как, впрочем, и все остальное, сделаны по европейским стандартам. К слову, фамилии студентов показались мне знакомыми, но лишь на следующий день я поняла, где встречала эти фамилии раньше. На кабинетах наших проректоров.
Таким образом, благодаря полученному опыту я сумела просочиться в следующую комнату, не утруждая мужчин просьбой открыть мне дверь. Боюсь, эта просьба весьма бы их удивила.
Оглядевшись, я с горечью поняла, что, придя вовремя, явно явилась слишком рано. Видимо, пунктуальность здесь не в почете. По крайней мере, гости слонялись в ожидании начала презентации и не знали, куда себя деть. Я наметила мягкое на вид кресло и только собиралась в него усесться, как с ужасом вспомнила, что изображаю из себя Свету. А как поступила бы она в подобной ситуации, я, к сожалению, знала твердо. Она отправилась бы помогать на кухню.
Кухня встретила меня обилием приятных запахов, моментально напомнивших моему организму, что, за исключением мюсли и пары бутербродов, он сегодня не сумел поживиться ничем. Наверное, какой-то из окружающих меня агрегатов был фритюрницей, а какой-то аэрогрилем. Знакомая с этими достижениями цивилизации лишь по рекламным картинкам, я не сумела их опознать, безошибочно идентифицировав лишь микроволновую печь — она имелась в Доме Культуры. Правда, пользоваться ею мне ни разу не приходилось, однако уверяют, что это просто.
Я оглядела окружающих. Три девицы и три молодых человека. Если б я пришла на экзамен, то могла бы смело заключать пари, что мне придется поставить пять двоек, зато один парень потянул бы на четыре или даже на пять. Он-то и направился ко мне.
— Ты, разумеется, Светик, — радостно известил меня он. — А я Андрей. Эдик много нам про тебя рассказывал. Не узнать тебя по его описанию было бы невозможно!
— Правда? — вежливо осведомилась я, судорожно думая, кто же такой этот мерзкий Эдик и не заявится ли он сюда. Вспомнила! Эдик — Светин хозяин. Она как-то жаловалась, что вместо денег ей часто выдают бумажки, которые работники фирмы называют «эдиками» — ими можно расплачиваться исключительно в принадлежащих Эдику магазинах.
— Эдик так тебя ценит! — продолжал Андрей. — Просто замечательно, что вы с ним согласились нам помочь. На первых порах у нас наверняка возникнут проблемы. Мы ведь так расширились совсем недавно. И все благодаря удивительным способностям Геннадия Борисовича, — и он повернулся к орангутаноподобному субъекту, внимательно изучающему мои ноги. — Он — душа и мозг нашего предприятия.
— Для тебя… блин… — Гена, — милостиво разрешил душа и мозг, вцепившись в мою руку и тряся ее в весьма крепком пожатии. — Эдька сказал, ты баба во! И ты — баба во!
— Спасибо, — пробормотала я, безуспешно пытаясь вырвать руку.
— И я ему сейчас скажу, — словно заезженная пластинка, повторил Гена, — ты баба во!
И, к моему ужасу, начал тыкать пальцами в кнопки мобильника. Я оцепенела. Неужели позвонит Эдику? Что же мне делать? Уж он-то прекрасно знает Светин голос!
— Эдька, — как сквозь пелену, услышала я, — она пришла. И она — баба во!
Поскольку ради телефона мою руку пришлось отпустить, я судорожно попятилась, надеясь скрыться. Бац! Я обернулась. Да что ж они все сгрудились на кухне, гады такие! На полу у моих ног лежал тот, который с галунами. И не так уж сильно я в него врезалась, честное слово. Просто неустойчивый какой-то попался.