— Стало быть, ничего не случилось... А уж мы-то тут беспокоились и не знали, чего подумать.
— Все хорошо, Матрена Степановна, — весело продолжал Сергей. — Меня взяли на службу.
— Слава те господи! Куда же?
— В городскую управу чертежником.
— В самую управу?
— Да, в управу.
Матрена Степановна бойко смахнула тряпкой пыль со стула.
— Да вы садитесь, Сергей Мироныч. Чай, ведь давно не емши. Я сейчас обед соберу. Давно вас поджидаю, — засуетилась хозяйка, вытирая фартуком мокрые руки, — экое дело, а? В управу взяли...
— Взять-то взяли, а жалованье еще когда заплатят... — вздохнул Сергей. — Да и из дому что-то не шлют. А уж вам пора платить.
— Что вы, Сергей Мироныч. Да разве я прошу. Обойдемся как-нибудь. И думать об этом не думайте. Раз в управу взяли — при деньгах будете. Раздевайтесь, мойте руки да садитесь за стол. Сейчас Иван и мой благоверный пожалуют — будем обедать. А коль задержатся, и без них поедим.
После обеда Сергей вдруг почувствовал усталость, стало клонить в сон. Он прошел в свою комнату и лег.
Им овладело благодушие и лень, чего раньше никогда не бывало. Слегка кружилась голова и хотелось спать.
«С голодухи, что ли, я почувствовал себя разбитым. Ощущение такое, будто поле перепахал, — все тело гудит...»
Поудобней развалясь, распластавшись, Сергей стал думать о будущем. «Со службой устроилось. Жилье и харч обеспечены. Теперь «трудись — не ленись!» — и все пойдет как по маслу. Кончу курсы, поступлю в институт, получу отсрочку от рекрутчины.
Студент! Какое слово-то гордое! Сколько славных дел числится в истории за студентами...»
Сергей повернулся па бок, сомкнул веки: «А революционер? Слово возвышенное, отважное! Настоящим революционером быть несравнимо почетней и важней, чем студентом. Революционеры борются за счастье и свободу народа! Это самоотверженно и красиво! Это подвиг! Истинные революционеры — все герои! Все! Возьмем того же Степана Халтурина. Его жизнь, его борьба должны стать примером для нашего поколения. А ведь Степан не был студентом. Он был рабочим-революционером. Тогда рождался новый тип революционера. Теперь много таких. Рабочие учатся. Я сам видел молодых рабочих в марксистском кружке. Тот же Кононов! Он же типографский рабочий, а учится на курсах вместе со мной. А у нас, в Уржуме, ссыльный Зоткин? Он простой слесарь.
Чтобы стать настоящим революционером, не обязательно быть студентом. Не обязательно...»
Сергей потянулся, вскочил:
— Не знаю, буду ли я студентом, но революционером буду обязательно!
Как только Сергей Костриков начал работать, у него не стало хватать времени для встреч с Кононовым.
Сергей мог бы иногда почитать кое-что из брошюр после занятий на курсах, но дома это было совершенно невозможно. Никонов стал посматривать на него подозрительно, опасаясь, чтобы Сергей не навлек и на него беду. Держался он как-то отчужденно...
На службе в управе, где каждый человек был на виду, и думать было нельзя об этом. Сергей даже не брал у Осипа ни книжек, ни брошюр. Читать удавалось друзьям только по воскресеньям, до занятий в марксистском кружке, да изредка ночью, когда Костриков оставался у Кононовых.
Так было и в это воскресенье. С занятий марксистского кружка они пришли раньше. Было темно и зябко: от мороза трещали ворота. Пообедав, закрылись в комнате у Осипа. Из тайника в полу извлекли изрядно зачитанную и помятую книжку Ленина «Что делать?». Уселись в углу у печки, поставив лампу на тумбочку.
— Ну что, Осип, начнем все сызнова?
— Мы же не вожди, чтобы вчитываться в каждое слово. Надо усвоить главное.
— Я это главное понял. Еще в Уржуме читал в «Искре» статью Ленина «С чего начать?». Здесь развиваются те же мысли... Не помешает, если перечитаем еще раз. Надо запомнить накрепко.
— Согласен. Читай!
Сергей раскрыл книжку и начал полушепотом:
— «...С каждым годом все больше и больше недовольных, желающих протестовать, готовых оказать посильное содействие борьбе с абсолютизмом, невыносимость которого еще не всеми сознается, но все более широкой массой и все острее ощущается».
— Как это верно. У нас в типографии очень много недовольных.
— А вот слушан дальше: «И в то же время людей нет, потому что нет руководителей, нет политических вождей, нет организаторских талантов».
— Сейчас бы Желябова! — воскликнул Осип.
— И Халтурина! — поддержал Сергей. — Ну, слушай. Тут Ленин как бы про Халтурина пишет.
— Ну-ка, ну-ка, интересно.