Перечитав записку несколько раз, Сергей достал спички и сжег ее, а деньги в пакете сунул в карман.
— Ну, что, Сережа? Что пишут?
— Уезжать мне надо, Ульяна Веденеевна.
— Неужели? Когда же?
— Думаю, завтра с ночным...
К дому с голубыми наличниками Костриков подошел в сумерки, постучал негромко.
Вышел хозяин — пожилой человек в железных очках. Посмотрел пристально:
— Вам кого?
— Я из Томска... — тихо сказал Костриков.
— Проходите. Ждем! — приветливо распахнул калитку хозяин. Он провел гостя в чистенькую горницу, где пахло геранью и свежевыскобленным полом.
— Посидите тут, я сейчас пошлю за Отцом, — сказал он и вышел...
Минут через двадцать он вошел вместе с широкоплечим бородатым человеком, одетым по-деревенски. Сказал доверительно:
— Знакомьтесь, это Отец.
Костриков взглянул на широкую русую бороду, спускавшуюся почти до пояса, на свежее, с веселыми голубыми глазами лицо и, с улыбкой пожав крепкую руку, назвал себя.
— Отец, — в ответ добродушно пророкотал бородач. — Так свои меня кличут. Так и ты зови.
— Хорошо...
— Значит, из Томска? — глуховато покашливая, начал расспрашивать Отец. — Слышно, только из тюрьмы?
— Да. Потому и уехал. Боялся — будут следить...
— Ладно. Примем по-братски. Работы много. Люди нужны. Больше половины наших по тюрьмам да по острогам... Пока поживи здесь, а потом определим...
Истосковавшись в тюрьме, Костриков с жаром отдался пропагандистской работе. Бывал на заводах, участвовал в массовках на островах. Но однажды пришел к Отцу расстроенный, злой.
— Что с тобой, Сергей?
— Плохо дело, Отец. Мне с моей меченой оспой рожей и здесь больше нельзя показываться. Еле на извозчике укатил от сыщика.
— Значит, выследили... Плохо. На днях арестовали двоих на заводе, а теперь охотятся за тобой. Завтра я тебе достану билет до Иркутска, с двадцатичасовым и махнешь...
Весну 1909 года Костриков встретил в Иркутске. Как-то ночью проснулся словно бы от пушечной стрельбы. Вскочил и понял: на Ангаре ломается лед. Пошел полюбоваться дикими силами стихии. Долго смотрел, как могучая река крушила лед, несла тяжелые льдины.
«Вот так бы и нам развернуться и сокрушить царизм...»
Иркутская организация понесла большой урон. Работы было много. Костриков уже настроился на большие дела, но неожиданно из Томска пришла тревожная весть: седьмого апреля на Аполлинарьевской обвалился потолок тайной типографии. Объявлен розыск по всей России.
Костриков, загримированный под приказчика, с поддельным паспортом на имя Сергея Миронова выехал во Владикавказ — там были верные люди...
Глава четырнадцатая
Несколько часов, сидя у окна вагона, Костриков любовался Уральскими горами. Они то надвигались отвесными каменными утесами, то отдалялись, переходя в зеленые лесистые увалы. А когда поезд, петляя, поднялся на перевал, горы отошли далеко голубоватыми волнами. Казалось, что в чаще лесистых гор застыло, окаменело лазурное море, окутанное легкой дымкой... Но вот исчезли округлые горы, и опять без конца и края потянулись леса со светло-зелеными и бурыми пятнами полей.
«Вот она, матушка-Россия! Ширь и даль неоглядная, а где найти приют — не знаю. Кавказ далеко, но, наверное, уж и туда послан запрос и сообщены приметы. Только приеду, а меня цап-царап — и по этапу обратно...»
— Подъезжаем к Вятке! — объявил кондуктор, проходя по вагону.
Костриков встрепенулся.
«Наш губернский город, а я и не бывал в нем. Надо хоть в окно посмотреть. Наверное, здесь сейчас живет Саня Самарцев. Вот бы увидеться...»
Проехали Вятку. С болью в сердце смотрел Сергей на родные поля и луга, на тихие озера в лесу, вспоминал детство в Уржуме, покойную мать, бабушку, сестер.
Мимо по коридору прошли навьюченные вещами женщина и мужчина, ведя за руки ребятишек.
— Какая станция сейчас?
— Котельнич!
— Неужели? — Сергей прильнул к стеклу. За лесом показались золотые купола церквей, небольшой городок и широкая голубая река. «Вятка!» — сердце сжалось от радости и боли. «Если сойти и сесть на пароход, то к ночи буду в Уржуме. Бабушка и сестры ждут не дождутся».
Пока стояли в Котельниче, он все думал о будущем.
«Может быть, зря еду во Владикавказ. Город административный. Чиновники да военные. Промышленных предприятий там, наверное, нет. Может, остаться в Москве?..