— Кого везете, товарищи? — крикнул Киров.
— Командира! — угрюмо ответил крайний красноармеец. И все пятеро, не останавливаясь, пошли дальше к костру. За ними опять потянулись пешие. Потом обоз с больными и ранеными, на санях, на телегах, на бричках, вперемежку с пешими и конными красноармейцами. И казалось, конца этому потоку не будет...
Постояв минут пять на обочине дороги, наблюдая, как в метельной мгле изнуренные люди, подобно мотылькам в ночи, тянутся к спасительному огню, Киров и Бутягин вернулись к машинам, где выстроились длинные очереди и люди из группы Атарбекова раздавали хлеб и консервы.
Метель, словно сжалившись над людьми, стала понемногу утихать. Скоро снегопад совсем прекратился.
Киров и Бутягин взобрались с биноклем на машину, стараясь оглядеть людской поток.
Он то прерывался, то тянулся снова, и конец его терялся где-то за бугром...
— Тифозных надо отделить, теплее одеть и начать перевозить в Астрахань. Ты, Юрий, пока не приехал Лещинский, помогай Атарбекову. Только сам не уезжай, будешь нужен.
Бутягин, козырнув, пошел выполнять приказание.
Киров, призвав на помощь своих людей, пытался в пестром людском потоке отыскать командиров, разбить способных ходить на отряды, раздать им патроны и теплое обмундирование. Он все еще опасался внезапного нападения белых...
Атарбеков, суровый бородатый человек, оказался хорошим организатором. Созданная им санитарная команда сносила тифозных больных в фургоны, укладывала на мягкие тюфяки на нарах, укрывала полушубками и, подкрепив горячим крепким супом, отправляла в Астрахань.
Раненых красноармейцев увозили в фургонах, помеченных красными крестами. Фургонов не хватало. Киров приказал использовать грузовики, освободившиеся от патронов и обмундирования... И когда больных стали размещать в эти грузовики, пришла колонна Лещинского.
— Как раз вовремя, Оскар! — радостно воскликнул Киров, пожимая ему руку. — Видишь, какой табор здесь!
— Вижу. Готов забрать тифозных и раненых, Сергей Миронович. Только в Астрахани к приему их не готовы. Кое-как разместили людей Пилипчука. Шляпников ничего не делает, а когда я нагрянул к нему, сделал вид, что меня не помнит и не знает. Надо тебе срочно ехать в Астрахань и связываться с Москвой, с Лениным.
— Пока, Оскар, надо спасать людей. Иди, принимай от Атарбекова санитарную команду и организуй отправку раненых и больных в Форпост. Там госпиталь.
Пробыв еще несколько дней в Калмыцкой степи, организовав в поселках, по пути следования остатков Одиннадцатой армии, эвакогоспитали, питательные пункты, общежития и бани, создав отряды охранения и хорошо вооружив их, Киров вместе с Бутягиным, пулеметчиками и пятью миллионами, упакованными в трех ящиках, выехал на последней полуторке в Астрахань.
От луны и снега ночь была светлая, и ехали, не зажигая фар: в степи шныряли казацкие разъезды и кулацкие банды...
Только перед рассветом миновали Форпост и остановились на правом берегу Волги.
Оттепели последних дней сказались на состоянии льда. В некоторых местах образовались полыньи, переправляться было опасно. Свежий снежок припорошил дорогу, и ее почти нельзя было разглядеть.
Включили фары, спустились на лед, стали пробираться осторожно, послав вперед красноармейца с длинным шестом. Он шел, прощупывая и указывая дорогу...
Вот уж проехали с полверсты и миновали опасную середину. Красноармеец с шестом уже вышел на противоположный берег.
Шофер прибавил газу, чтобы побыстрей проскочить оставшиеся метров сорок. Вдруг раздался треск, и передние колеса грузовика провалились в воду.
— Спасайтесь! — крикнул шофер и первым выскочил из машины.
Киров, распахнув дверцу, тоже выскочил, отбежал. Следом выпрыгнули из кузова тонущего грузовика красноармейцы и Бутягин.
— Товарищи, а ведь провалились только передние колеса, — сказал Киров, — может, спасем машину?
В этот миг раздался оглушительный грохот: лед под машиной треснул, осел, и она, ткнувшись носом в полынью, исчезла в воде. А вместе с ней утонули и пять миллионов...
Глава двадцать первая
Оставив у полыньи дежурить Бутягина и пулеметчиков, Киров добрался до берега и с тем красноармейцем, что шел с шестом, отправился в город.
Придя в кремль, он достучался сторожу губкома, вызвал через него дежурного, который и провел его к телефону.
Начинало светать, и город еще спал. Но были утоплены миллионы, и это заставило Кирова звонить Колесниковой домой.