— Хорошо, Сергей Миронович. Я разыщу Губкина...
Утром, как всегда, Киров поднялся рано. Не стал будить только что приехавшую жену, а позавтракал в кухне и точно в восемь вышел из дому, где его ждал «поккард», конфискованный у одного из нефтяных королей.
— На промыслы? — поздоровавшись, спросил шофер.
— Да, на промыслы...
Между буровыми вышками дороги не было, ехали по песку медленно. Киров внимательно присматривался к тому, что происходило вокруг.
И вдруг увидел, что у закопченной буровой столпились люди, что-то делают, кричат.
Он велел подъехать. Выйдя из машины, громко крикнул:
— Здравствуйте, товарищи! Что случилось?
— Да вот, желонка сломалась, — сказал пожилой усатый тартальщик в брезентовой куртке, — а починить не можем.
Киров подошел к дощатому верстаку, на котором лежала желонка — длинная широкая труба с крышкой. Киров уже успел познакомиться с этим немудреным снарядом, которым вычерпывают из скважин нефть, и теперь внимательно смотрел, что собираются делать слесари.
— Трос заедает, и замок не действует. Должно, заржавел от воды, — сказал молодой слесарь и стал тяжелым молотком бить по клапану желонки.
— Погоди, парень, — остановил Киров и кивнул подошедшему шоферу: — Слетай в контору, привези начальника промысла.
Он подвернул рукава рубашки, взял у парня молоток и клещи, внимательно осмотрел желонку.
— Ну-ка, ребята, потяните трос. Так. Еще! Ага, перекос клапана... Наверно, ударили по камню. Заклинился... Поворотите немного на меня. Хорошо. Держите. — И стал осторожно, подведя под клапан клещи, ударять молотком, выправляя перекос.
— Поддается! — подбодрил кто-то. — Еще разок ударьте!
Киров обернулся и увидел, что за ним наблюдает человек плотного сложения, в соломенной шляпе, из-под которой выбиваются тронутые сединой кудри.
«Наверное, начальник промысла», — подумал он и продолжал бить по клапану.
— Ну-ка, попробуйте, ребята.
Кто-то потянул за трос.
— Ага, клапан закрылся! Важно! — похвалил грубоватый голос.
— Еще потяните, — попросил Киров. — Так, хорошо! Можно спускать!
— А что, много еще воды, ребята? — спросил человек в шляпе.
— Теперь ничего. Теперь уже больше нефть черпаем, — ответил тартальщик.
— Вон как? Это очень важно. Спускайте желонку — поглядим.
Рабочие подняли желонку, понесли, спустили в скважину.
Киров, увидев под верстаком паклю, стал вытирать перепачканные нефтью руки.
Человек в соломенной шляпе подошел к нему. На грубоватом мужественном лице затеплилась улыбка.
— Ну что, механик, починил желонку?
— Починил. Дело не мудреное. А вы тут таких слесарей набрали, что зубила от отвертки отличить не могут.
— Только учатся. Это же бывшие врангелевцы. Их из Турции привезли. Говорят, несколько тысяч на промыслах.
— Эй, товарищи! Идите в вышку, начинаем тартать! — раздался голос мастера.
Оба прошли в вышку.
Желонку с нефтью подняли на тросе, подвели к канавке.
— Погоди выливать! — крикнул человек в шляпе. — Есть у вас ведро?
— Найдется, — ответил желонщик. — Эй, молодцы! Кто-нибудь возьмите ведро.
Подошел рабочий с ведром.
— Давай измерим, сколько в желонке воды.
— Да. Это важно, — подтвердил человек в шляпе. — Только сливай аккуратней.
Рабочий поставил под желонку ведро.
— Опускай!
Ведро со звоном наполнилось водой.
— Стоп! Полное.
— Выплескивай! — сказал человек в шляпе. — Давай еще...
Выплеснули три ведра, а там пошла нефть.
— Довольно! — сказал человек в шляпе и ободряюще улыбнулся. — Ну, у вас, товарищи, дела поправляются. Желаю успеха!..
Выйдя из вышки, он легонько толкнул в бок шагающего рядом Кирова.
— А ты молодец, механик. Желонка работает, как часы.
Подлетел шофер:
— Начальника промысла нет, вызвали в «Азнефть».
— Жалко, — сказал человек в шляпе. — Я тоже хотел его повидать.
— А вы кто же будете, товарищ? — спросил Киров, с любопытством оглядывая могучего, необычного на промыслах гостя.
Тот протянул широкую крестьянскую руку:
— Геолог Губкин!
— Вот так встреча! Я очень рад! Здравствуйте, товарищ Губкин.
— Здравствуйте! А вы-то кто, товарищ?
— Я, собственно, Киров!..
— Киров? Вот удивили! Ведь мне Ильич вас совсем другим человеком обрисовал... А я, знаете ли, принял вас за механика. Уж извините.
— Да я же и есть механик! — добродушно рассмеялся Киров. — Это моя первая и, может быть, главная профессия.
И они, оба улыбаясь, теперь уже крепко, дружески пожали друг другу руки.