— Это как: хара-кири? — в голосе у Нины Васильевны прозвучали тревожные нотки.
— А это значит, потрохи — на стол, а там посмотрим, много ли лишних деталей останется.
— Молодой человек…
— Мама, да он ведь шутит. Пойди займись ужином. Мастер распечатал телевизор, помычал, разглядывая схему, и, видимо, по укоренившейся привычке работать разговаривая или разговаривать работая, без особого интереса спросил:
— А молодая хозяйка случайно не артистка?
— С чего это вы взяли?
— Ну, а кто бы еще с ножом в зубах после работы бегал?
— А-а, — чему-то своему улыбнулась Оля. — Это я стрессовое состояние снимала.
— Это хорошо, когда стрессовое состояние снимаешь, — бездумно ответил молодой мастер, ковыряясь отверткой в телевизоре. — А почему с ножом?
— Проучить ее хочу.
— Правильно, почему бы и не проучить. Постойте, — насторожился мастер, — кого проучить?
— Маманю.
— А… а в чем она провинилась?
— Взгляд у нее сегодня нехороший. Я ее ножичком — бжик! — она и подобреет.
Мастер от неожиданности едва не выронил отвертку. Потом выглянул из-за телевизора, пытаясь по лицу девушки понять: не розыгрыш ли? Оля с самым серьезным видом изучала журнал. Мастер слегка ошарашенно спросил:
— А если мой взгляд н-не понравится?
Оля поднялась с дивана и равнодушно через плечо сказала:
― Я не смотрела в вашу сторону.
— Ну, а если…
― Ну, а если не понравится, трахну чем-нибудь по башке и привет!
― От кого привет? — обалдело спросил мастер.
― Какой несообразительный! — Оля покачала головой. — Если я трахну, то, значит, и привет от меня.
― Ясненько! А г-где вы работаете? — сглотнув слюну, спросил мастер.
― Я? Ха-ха-ха! Да нигде. Мы на особом счету у государства.
― Кто это — мы?
― Не понятно, да? Вот сейчас возьму…
― Хозяйка! — вдруг громовым голосом пророкотал щупленький телемастер и, когда Нина Васильевна зашла а комнату, попросил. — Сядьте, хозяйка, между нами, а то мне ваша дочь совсем голову заморочила. Ага, вот здесь и сидите смирненько. Тихонько, смирненько…
Нина Васильевна непонимающими глазами смотрела то на мастера, то на Олю и, так и не угадав причину случившегося, спросила у дочери: Что произошло?
― Ничего. Сидели, разговаривали, — она кивнула на мастера, — я ему кое в чем призналась.
― В чем призналась? — встревожилась Нина Васильевна. — Оленька, он ведь посторонний человек.
― Вот постороннему и призналась, — удовлетворенно подтвердил мастер и молодцевато вытянулся за телевизором. — А своим зачем признаваться? Свои и так все знают, — многозначительно добавил он и посмотрел на Олю. Услужливая память подсказала представителю сервиса уйму самых невероятных ситуаций, в которые попадали он сам и его коллеги. Разве забыть ему сверхвежливую бабулю, которая перед работой напоила его чаем с шанежками, а когда он прошел в гостиную, к телевизору, замкнула дверь и вызвала наряд милиции. Телевизор у бабули оказался исправным, и ему долго пришлось доказывать, что он не вор-домушник, а всего-навсего рассеянный телемастер, который по ошибке захватил наряд полугодичной давности. Совсем мало приятных воспоминаний оставила и встреча с мужем-ревнивцем: он на его глазах курочил телевизор и заставлял мастера немедленно устранять поломку. А если бы подвела квалификация?! В том смысле сегодняшний вызов представлял минимальную опасность.
— Своим зачем признаваться? — повторил он. — Свои и так все знают.
Оля вспыхнула и, бросив журнал на диван, удалилась на кухню. Нина Васильевна проводила ее взглядом, шумно вздохнула и скрестила на груди руки.
— Все-таки, что здесь произошло?
Мастер, как завороженный, смотрел на руку Нины Васильевны, перехваченную бинтом. Та, почувствовав упорный взгляд, заерзала на стуле.
— Что вы так смотрите? И вообще, вы пришли телевизор ремонтировать…
— Хозяйка, что у вас с рукой?
— С какой рукой?
— С левой. Где бинт.
— Ничего. Обычные кухонные дела. Порезалась.
— Порезались, — удовлетворенно заключил мастер. — А как это произошло?
— Не помню.
— А рядом с вами… дочурки не было? — вкрадчиво поинтересовался телемасгер.
— Была. Она меня и зацепила нечаянно.
— Нечаянно, — осклабился мастер. — Ножичком.
— Точно. Мы чистили картошку, Оля кого-то уморительно скопировала, я засмеялась, вскинула руки и — бжик…
Жест Нины Васильевны был копией олипого, когда она демонстрировала мастеру, как владеть ножиком. Мастер огромным носовым платком утер лицо и с опаской посмотрел на дверь, ведущую в кухню.