– Даша… – Кенгерлинский прищурился, в глазах вспыхнуло недоверие и растерянность.
Эти эмоции, что легко читались в нем, почему-то болью ударили мне в грудь. Туда, где по медицинским книжкам, должно было находиться сердце. Мысли о том, что Ян мне не поверит, даже если я все сейчас расскажу, и что все происходящее может оказаться моим сном или чьей-то очередной уловкой – отозвались отчаяньем.
– Пожалуйста, Ян, пожалуйста, – шептала я, кривясь от нового потока слез, что жгли горло.
– Даша, я… – он вновь нервно провел рукой по волосам, отводя взгляд в сторону. – Тебе нельзя вставать, состояние еще нестабильное. Черт, да ты только что вышла из комы! Ты хоть это понимаешь? Не успела ты глаза открыть, как просишь меня забрать тебя из больницы? Я похож на идиота? Дерьмо! Я не буду так рисковать тобой! Нет.
Он отвернулся, выдернул руку и стал вышагивать взад-вперед по палате. Я продолжала давиться слезами. Стены, удушливый запах лекарств, пиканье приборов сводили меня с ума.
– Перестань плакать, Даша, – строго сказал Ян, сжимая кулаки. – Черт, перестань! Я не могу на это смотреть!
– Ян, я прошу тебя… Ян!
Он зажмурился, лицо превратилось в мучительную маску.
– Ян, отвези меня домой.
Кенгерлинский вздрогнул и резко распахнул глаза, впиваясь в меня ошарашенным взглядом.
– Домой?
– Да. Пожалуйста…
Еще несколько секунд Ян молча смотрел на меня, точно пытался прожечь взглядом и проникнуть в мысли. Все в нем говорило о внутренней борьбе.
Наконец Кенгерлинский решительно откинул мое одеяло в сторону.
– А пошло оно все…
Глава 41
Сладкая галлюцинация
Ян перехватил Катю в коридоре.
Даже не знаю, что именно он ей сказал, чтобы она согласилась на это безумие. Видимо пришлось подключить все красноречие, которого у Кенгерлинского, я знала, всегда хватало в достатке.
В палату девушка вошла на негнущихся ногах и с лицом бледно-зеленого оттенка, отчего чуть ли не сливалась со стенами.
– Меня уволят, – простонала она, отключая меня от капельницы и системы измерения жизненных показателей.
– Не уволят, – твердо сказала я, мысленно радуясь, что Ян пошел навстречу моему сумасшествию. – Скажешь Брагину, что инициатором всего была я. Катя, перестань ты дрожать! Скажешь Федору, что я решила проходить лечение дома и сама себя выписала.
Медсестра нервно хмыкнула:
– Если бы я тебя не знала, Даша, то обязательно позавидовала бы этой наглости. Только знаешь, раньше ты такой не была. И никогда не нарушала правил! Господи, да ты сама медсестра! Разве не помнишь, насколько у нас с этим строго?
Она попыталась надавить на мою совесть и если раньше я бы после такой отповеди сразу же сдалась, то сейчас намерения покинуть больничные стены стали только сильнее.
– Люди меняются, Катя.
Она недовольно поджала губы.
– Ты закончила? – нетерпеливо спросил Ян.
Катя кивнула.
– Давай предписания и обезболивающее, что выписал Брагин.
– Но…
– Катя, – хмуро покачал головой Ян.
Не успела я удивиться, как и почему неодобрение Кенгерлинского так действует на девушку, как она отдала ему несколько коробочек с таблетками и белый листочек с назначениями. После этого тут же отступила в дальний угол палаты, смиренно опустив голову.
– Выйдешь из палаты через десять минут, как мы уйдем. Скажешь Брагину, что Даша уснула. Поняла?
– Да.
– Халат снимай.
– Но…
– Снимай, – махнул рукой Ян. – Я жду.
Все приготовления заняли не больше трех минут. Кенгерлинский переодел меня в халат Кати и аккуратно взял на руки. И пускай я сейчас была слабее котенка, но рядом с Яном чувствовала себя точно в защищенной крепости.
Прижавшись к его груди и уперев нос в местечко под шеей возле ключицы, я закрыла глаза и вдыхала знакомый запах мужского парфюма с древесными нотками.
– Как ты ее уговорил? – пробормотала, не открывая глаз.
– Разве ты еще не привыкла, что у меня есть дар убеждения?
– Особенно с молоденькими девушками, – хмыкнула я.
Ян ничего не ответил. Я чувствовала, как напрягаются мышцы его грудной клетки при ходьбе. Судя по дыханию, он спешил и чуть ли не бежал, стараясь поскорее миновать больничные коридоры.
Когда запах лекарств разбавил свежий и холодный воздух, я поняла, что мы вышли на улицу. Глаза открывать не хотелось. В теплых объятьях Яна я почти засыпала и не могла противиться этому.
Кенгерлинский не стал подгонять свою машину. Не знаю, что остановило его, то ли наш последний опыт совместной поездки, то ли он еще не купил новую машину, то ли приехал сюда на байке. Вопросы я не задавала, а посвящать в свои планы Ян меня не собирался. Он и до этого не особо был болтливым, так теперь и вовсе угрюмо молчал, погрузившись в собственные мысли.