– Привет воскресшим из мертвых! – широко улыбнулась она, скрещивая руки на груди.
– Привет.
Подруга сделала несколько шагов по направлению ко мне, потом нерешительно остановилась и нахмурилась. Ян зашел следом за ней, бросая виноватые взгляды:
– Прости, детка, я хотел, чтобы ты отдохнула подольше, но эта рыжая бестия..!
– Выйди, Ян, – категорически бросила Рита. – Нам с твоей деткой надо серьезно поговорить.
Я не помнила, чтобы подруга хоть когда-то раньше говорила со мной таким безапелляционным тоном. Поэтому ничего хорошего от этого разговора я заранее не стала ожидать. Дрожь прошла по позвоночнику, пробуждая во мне еще не ушедший страх новой потери. С болью в теле, что стала тупой и ноющей, я уже смирилась, а вот душевную не хотелось вновь испытывать на себе.
– И не подумаю, – хмыкнул Ян. Он переоделся, побрился, выглядел посвежевшим и счастливым. Я невольно залюбовалась кривой ухмылкой, что расцвела на его лице. – Хочешь что-то сказать, говори при мне. Нет, где выход ты прекрасно знаешь.
– Засранец! – скрипнула зубами она и перевела недовольный взгляд на меня. – Скажи, чтобы он ушел. Я хочу получить хоть вид уединенности!
– Даже не думай, – покачал головой Ян, останавливая меня предупреждающим жестом. – Не выйдет. После всего, что случилось, я от тебя и на шаг не отойду. Привыкай.
– Упрямый осел! – выкрикнула, повторяясь Рита, а потом, сосредоточила всю свою злость на мне. – Как ты вообще могла?! Чем ты думала? Где были твои мозги?
Я скривилась. Разговор на повышенных тонах обещал мне новые залпы острой головной боли, увеличение дозы обезболивающих и лишние часы лекарственного сна, время которого я могла потратить более приятно, например, в объятьях Яна.
– Ты хоть понимаешь, что натворила, дурья твоя башка? – надрывалась подруга. – Да ты чуть нас всех в могилу не свела своей выходкой!
– Если ты не поумеришь свой пыл и не понизишь тон голоса, – нахмурился Кенгерлинский, – ваш разговор закончится прямо сейчас. Даше нужен покой, а не пузатая подруга, верещащая, как Банши.
Рита от недовольства даже притопнула ногой, но, к моему величайшему удивлению, заговорила на тон ниже, отчего боль в голове немного притупилась.
– Ты даже умереть, как нормальный человек не смогла, засранка! Мне пришлось хоронить пустой гроб! Если еще раз, Дашка, – она погрозила пальцем, – ты попытаешься улизнуть от нас в загробный мир, пеняй на себя. Я воскрешу тебя только для того, чтобы придушить собственными руками!
Ян весело хмыкнул.
– Я тоже тебя люблю, – улыбнулась я, наблюдая, как после моих слов, Ритина злость волшебным образом улетучилась, а на лице засиял приятный румянец.
– И вообще, – все еще не сдавала позиций она. – Хватит испытывать моего мужа на прочность! Я хочу, чтобы он еще долго прожил, а не хватался за сердце, грозя получить инфаркт, каждый раз, как ты решишь проявить очередную самодеятельность!
– Муж? – вытаращила глаза я.
– Ага, – Рита довольно улыбнулась. – Расписались по-тихому через две недели после того, как ты решила, что тебе пора умирать. А чуть позже узнали, что нас ждет пополнение, – она ласково провела рукой по животу. – Так что, Дашка-дурашка, быть тебе крестной! Теперь не отвертишься! И увиливать от своих обязанностей, пытаясь умереть, даже не смей! Все равно найду, и тогда тебе мало не покажется!
– Стой-стой! – шутливо подняла руки я. – Ничего не понимаю.
– Ох, какая мне тугомыслящая падчерица досталась. И не надо делать такие страшные глаза, Дарья! Теперь я по праву могу тобой командовать, потому что официально считаюсь твоей мачехой! Готова пройти интенсивный курс перевоспитания? Уж я-то смогу выбить всю дурь из твоей головы!
– Господи Боже мой! – взвизгнула я так, что Ян и Рита одновременно вздрогнули. – Ты все-таки добилась своего, лиса! Иди я хоть тебя обниму!
– Боюсь, что если подойду поближе, то приступлю к процессу твоего удушения за все глупости, что ты успела натворить, – проворчала Рита, опуская глаза в пол. В разрез своим словам она почти в два прыжка оказалась у кровати, нагнулась и сама накинулась на меня с крепкими объятьями.
– Я так рада за тебя!
– Не смей больше умирать, Дашка, – всхлипнула Рита мне в плечо. – Беременные женщины очень агрессивны, как оказалось. Поэтому я обязательно возьму боевой томагавк наперевес и выйду на тропу войны.
– Я больше не буду, – пообещала я, чувствуя, что слезы счастья уже душат горло. – Только если от старости, лет так в сто десять.