— А у меня приказ никаких пассажиров в пути не брать!
Я знал об этом приказе. Он вышел за подписью начальника Дороги генерала А. М. Шилова, после того как произошло несколько случаев ограбления машин, направлявшихся в Ленинград. Приказ был строжайший: он давал право водителю застрелить любого, кто попытается остановить ночью его машину.
— У меня тоже есть оружие, — не сразу ответил я и показал кобуру. — Но в своих не хочу стрелять! Едем! Все равно из кабины не выйду!
Сзади уже сигналили другие машины. Водитель вскинул винтовку. Несколько секунд мы молча смотрели в глаза друг другу. Выстрели он сейчас — ничего ему за это не будет…
Водитель выругался, снова щелкнул затвором, делая вид, что собирается стрелять. Затем прислонил винтовку к подножке и схватил меня за рукав телогрейки. Я изо всех сил уперся в кабине.
— Да что ты с ним возишься! — предложил кто-то из подбежавших водителей. — Сдай его в комендатуру! Там разберутся!
— Точно! — обрадовался неожиданному выходу из положения мой соперник. — Довезу до Кобоны и сдам!
У меня отлегло на сердце. От Кобоны до Вагановского спуска 30 километров по знакомому ладожскому льду. Сам размечал и прокладывал эту трассу!
Водитель сел за руль, пристроив винтовку у своей дверцы, и сразу нажал на полный газ.
Понемногу я освоился в кабине. Развязал вещмешок, достал из него фляжку с остатками водки.
— Выпей за знакомство! — миролюбиво предложил я водителю.
Он наотрез мотнул головой, не глядя в мою сторону:
— За рулем не пью!
Я в одиночку сделал последний глоток, расстегнул телогрейку — так, чтобы шоферу был виден кубик на гимнастерке. Пусть убедится, что я не грабитель и не лазутчик, а младший лейтенант. И с этой мыслью внезапно заснул.
Светало, когда я проснулся. Кончилась самая длинная в году ночь. Сегодня, 23 декабря, день прибавится на минуту… Машина стояла перед выездом на Ладожское озеро. Водителя в кабине не было. «Неужели и вправду пошел в комендатуру? — тревожно мелькнуло в голове. — Уйдет много времени на проверку…»
Это опасение, к счастью, не сбылось. Водитель вскоре вернулся с путевым листом в руке. Пока я спал, вся его колонна успела позавтракать в Кобоне и заправиться горючим.
От проверки в комендатуре меня избавил офицерский кубик на гимнастерке. Посовещавшись со своими товарищами, водитель не стал меня будить. Начальник колонны разрешил оставить в кабине:
— Раз так спокойно спит человек, значит, не враг! Водитель дружески улыбнулся мне, садясь в машину.
— Где вас высаживать? — спросил перед тем, как нажать на стартер.
— На Вагановском спуске, — ответил я и взглянул на часы. До полудня оставалось еще три часа. Вот удивится комбат, если я явлюсь раньше срока!
Потепление на Ладоге продолжалось. Снег, который два дня назад завалил Дорогу, потемнел и осел. В автомобильных колеях проступала вода.
Мы ехали по трассе в беспрерывном потоке транспорта. За девять километров до западного берега возник затор. Здесь по фарватеру проходила широкая трещина, машины переезжали через нее по деревянным мосткам. К тому же по озеру началась очередная подвижка льда. Бревна и доски на мостках пораскидало. Солдаты-дорожники сколачивали временные настилы.
С обеих сторон трещины быстро скапливался транспорт. Заметив это, гитлеровцы обстреляли девятый километр из дальнобойных орудий. Снаряды кромсали лед вокруг машин. Прямых попаданий не было, но, судя по тому, как забегали санитары с носилками, кое-кого задело осколками.
Обстрел вскоре прекратился, а движение по льду не возобновлялось. Я понял, что лучше мне перебраться через трещину пешком, и стал прощаться с водителем. Он сам очень переживал, что впустую терял время. Но развернуться и выехать из колонны было уже нельзя.
С лыжами на плече я обходил стоявшие машины, когда со стороны Шлиссельбурга донесся звенящий гул. «Мессершмитты»! Они прошли трассу поперек. Потом, зайдя сзади, густо побросали бомбы. Лед от взрывов колыхался, словно живой. Из воронок выхлестывала желтая вода.
Спрятаться на льду негде — разве что под ближайшую машину. Но и это опасно. Разорвись бомба поблизости — уйдешь вместе с машиной на дно. Мешки с мукой в кузове могли все же спасти от пуль. Сколько раз водители привозили в Ленинград вместе с мукой эти свинцовые довески!..
«Мессершмитты» расстреливали скопление машин с бреющего полета. В перерывах между заходами я делал перебежки. Пули поднимали ледяные фонтаны. Рядом со мной убило офицера и ранило несколько солдат.