Поэтому, не выпуская из руки пистолета, Кузьмин позвонил своему самому доверенному лицу и сказал, куда тому через четверть часа прибыть.
– Там должно быть все убрано, – сказал он в трубку. Ни одна прокуратура не докажет, что речь не шла о чистоте улицы. А смышленый подчиненный, увидев, все сразу поймет.
Велегуров пришел в себя. Снизу вверх он спокойно смотрел на Кузьмина. Виктор чувствовал, что парень не боится ни его, ни смерти. Это расстраивало мысли, так как для получения информации обязывало искать нестандартные ходы.
– А мы с тобой похожи, – вдруг сказал Кузьма.
– Чем же? – преодолевая боль в затылке, спросил Велегуров.
– Ты не боишься за себя. И я не боюсь за себя.
– А за кого ты боишься? – спросил Сергей.
– За моего друга, – честно ответил тот. – У меня больше никого нет.
– Глинского, – с опозданием понял Велегуров.
– Коляна, – согласился Кузьма. – Он не должен ничего знать.
– Ты о чем? – спросил Сергей.
– Он не знает про девчонку. Колян считает, что она доехала нормально. Зря ты сюда прикатил. Это был несчастный случай.
– Несчастный случай, – усмехнулся Велегуров. – Разве ты можешь вернуть мне жену?
– Нет, – сказал Кузьмин. – Не могу.
– Значит, кто-то должен ответить, – сказал Велегуров и прикрыл глаза. Он уставал даже от разговора.
– Ты один сюда прикатил? – спросил Кузьмин.
– Да, – не открывая глаз, ответил Велегуров.
– Зря, – без всякого удовлетворения сказал Виктор. – Я не собирался тебя убивать. Это был просто несчастный случай.
– Кончай мороку, – попросил Сергей.
Кузьмин застыл в раздумьях. Ему можно было развернуться и уйти. Девяносто против десяти, что Велегуров никуда не денется и его добьет подчиненный Кузьмина. Но оставшиеся десять – недопустимы, потому что подставляют под риск его отношения с Николаем.
Кузьмин тяжело вздохнул. В этой жизни не раз приходилось делать то, чего не хотелось. Судьба не спрашивает желаний.
Он засунул в карман «П-38» и достал из сапога нож. В два раза больше финки Велегурова и уж, конечно, намного привычнее. Никогда не надо откладывать грязную работу, если она неизбежна.
Кузьмин наклонился к Велегурову и, еще не прекратив движения, получил в живот, шею и лицо всю обойму из маленького «ПСМ», который исхитрился достать раненый Сергей.
«Все повторяется», – безвольно думал Велегуров, не в силах высвободиться из-под упавшего на него тела Кузьмина. Тот был еще жив, но Сергей представлял себе воздействие маленьких злых ос, вылетевших из почти игрушечного пистолета. Впрочем, когда стреляешь из него в упор, он перестает быть игрушечным.
«Все повторяется», – медленно думал Сергей, прикрыв глаза. На такую же нехитрую уловку попал профессионал, волчара, скрутивший его на 16-й Парковой в Москве. Впрочем, Кузьмин послабее того будет. Просто Велегуров подставился.
Все повторяется? Нет, не все. Аленька не повторится. И неведомый Велегурову Глинский должен за это ответить.
Он собрался с силами и выбрался из-под стонущего в беспамятстве Кузьмина. Он помнил, что сейчас сюда приедут его шакалы.
Велегурова стошнило. «Сотрясение мозга средней тяжести», – спокойно поставил себе диагноз. Потом приложил снег к ушибленному затылку, забрал у раненого свой «вальтер» и финку и, преодолевая головокружение, поплелся к машине. Уехал вовремя – на улице встретил несшийся на большой скорости в сторону заброшенного дома джип. Его водитель, не притормаживая, успел бросить взгляд на велегуровскую «четверку». «Машину придется бросить», – с сожалением подумал Сергей.
Превозмогая слабость, он отъехал в лес и выкинул «ПСМ» в сугроб. Потом перевязал себе голову. Рана была небольшой – шапка спасла, – а контузия оказалась серьезной. Голова раскалывалась, и перед глазами все плыло.
Сергей остановился у аптеки, купил бинты и лекарства от головной боли. Несмотря ни на что, он не собирался отказываться от своего плана.
Глинский, КузьминПодчиненный, Семен Кулик, застал своего начальника в весьма плачевном состоянии. Около тела крови было немного, но, посчитав входные отверстия, Семен ужаснулся. По всему выходило, что пугавший всех Кузьмин уже не жилец.
Кулик замер в недоумении. Команда о полной уборке не могла относиться к самому Кузьмину. Так что же теперь делать?
Раненый задышал сильнее, и Семен понял, что он что-то хочет сказать.
Нагнувшись к самому рту, Кулик разобрал только слабое «Зови Коляна». Но и этого было достаточно. Он набрал на сотовом известный, но обычно запретный номер Глинского. Папы, как его за глаза называли.