У Жаннин не было сил притворяться, поэтому она даже не зашла в свой гостиничный номер, а сразу направилась в комнату Лукаса. Она лежала рядом с ним в его постели, не в силах пошевелиться. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела белый трейлер, поисковиков в кроссовках, хорошо надрессированных собак со взглядом, полным ожидания, и густой лес, который поглотил Софи.
– Мне нужно вернуться в Вену завтра, – сказал вдруг Лукас.
Они говорили до этого какое-то время, потом погрузились в долгую тишину, и Жаннин вздрогнула: как от звука его голоса, так и от самих слов.
– Зачем? – спросила она.
– Всего лишь на день, – сказал он. Его рука обнимала ее за плечи, он крепче прижал ее, чтобы утешить. – У меня есть кое-какие дела, которые мне нужно решить. Но я хотел предложить тебе поехать со мной, и мы…
– Какие дела? – спросила она. – Что может быть важнее того, чтобы быть здесь сейчас?
– Это не важнее, – ответил Лукас, – но это нечто, о чем я должен позаботиться, однако не могу сделать это отсюда.
В Лукасе вечно была какая-то тайная сторона. Обычно это ее не беспокоило, но в данный момент она была раздражена.
– Это связано с поисками другой работы? – предположила она. Как он мог даже говорить об отъезде?
– Нет, – вздохнул Лукас. – Существует проект, над которым я работаю еще с несколькими людьми. Мы разрабатываем кое-какие вещи по Интернету, и они ждут, чтобы я вернулся с кое-какой информацией.
– А мы не можем раздобыть ноутбук здесь? – предложила она.
Лукас покачал головой:
– Все мои материалы в домике на дереве. Извини, но мне придется поехать. И я думал, что было бы хорошо, если бы ты поехала со мной…
– Я не могу уехать отсюда.
В ее голосе появилась злость, и он колебался, прежде чем опять заговорить.
– Здесь так мало от тебя зависит, милая, – сказал он наконец. – Поиски будут продолжаться и без тебя, а я хотел предложить тебе съездить к доктору Шефферу и взять немного травяного средства… Гербалины. И если… когда найдут Софи, ей сразу же смогут его дать. А также мне придется взять в аренду машину, чтобы вернуться в Виргинию. Я смогу оставить ее в Вене, а потом мы могли бы приехать сюда на моей… или на твоей машине. Таким образом, у нас будет тут машина.
Она не следила за всем его разговором о машинах. Она все еще думала о том, чтобы привезти сюда Гербалину, которую в любой момент один из врачей «скорой помощи» сможет дать Софи. Она поцеловала Лукаса в щеку.
– Спасибо, – сказала она.
– За что?
– За то, что веришь, что Софи найдут живой. У меня возникло такое чувство, будто я единственная по-прежнему считаю, что это возможно. И за то, что веришь в Гербалину.
– Я собственными глазами видел, к какому улучшению здоровья Софи оно привело.
– Джо тоже видел, – сказала Жаннин. – И мои родители также видели. Но для них это ничего не меняет.
– Итак, – сказал Лукас, – ты поедешь со мной?
– Да, – прижалась она к нему покрепче, закрыв глаза.
Она попытается заснуть, молясь, чтобы этот сон прервали ночью и сообщили хорошую новость, которую она так жаждет услышать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Зои открыла глаза, как только запели птицы, возвещая утро. Свет только-только начинал проникать в комнату, и со своего соломенного ложа ей было видно за занавешенным окном птицу-кардинала на дереве. Когда она впервые пришла в хижину, она нашла там несколько старых сеток, наполовину прикрытых землей, и прибила их на два окна в спальне для того, чтобы комары не проникали внутрь. Возможно, в этом не было смысла, так как на других окнах в доме не было сеток, однако ей было приятно создать для Марти небольшое пространство, в котором не было бы насекомых.
Это было за мгновение до того, как Зои вспомнила, что она не одна.
Воспоминание о маленькой девочке возвращалось к ней так медленно, что, когда она подняла голову посмотреть на соломенное ложе в другом углу комнаты, она почти ожидала увидеть его пустым, без ребенка, как будто он ей приснился. Однако она была там, с ее тельцем, настолько маленьким, что оно едва приподнимало бледно-лиловую простыню над ложем.
Малышка лежала на боку, спиной к Зои, и ее волосы рассыпались рыжими волнами по подушке.
Зои снова опустила голову на подушку и закрыла глаза. Что ей делать с этим ребенком? Насколько больна она была? Когда Софи проснулась после долгого сна за день до этого, ей удалось держать глаза открытыми только в течение того времени, которое было необходимо для того, чтобы Зои промыла и перевязала ее порез, и, возможно, еще немного для того, чтобы промыть и перевязать инфицированную ногу, прежде чем снова вернуться в постель. Она спала в течение всего обеденного времени, весь вечер и всю ночь, как будто восстанавливала силы после трех ночей, проведенных в лесу в одиночестве.
Она была прекрасной девочкой, умной девочкой, и все, чего она хотела, это вернуться домой. Однако Зои не знала, как это сделать, чтобы не подвергать себя и свою дочь большому риску. Ночью ей в голову иногда приходил план, по которому она и Софи прошли бы пять миль через лес к дороге, оставив записку для Марти, на случай, если бы она пришла, когда Зои не было дома. Ей нужно было бы выдумать что-то вместо ботинка для левой ноги Софи. Тем более что ножка была настолько повреждена и натерта во время ее трехдневного пути, что Зои не была уверена в том, сумеет ли маленькая девочка пройти даже одну милю по жесткой лесной земле, не говоря уже о пяти. Но ничего страшного. Это было бы наименьшими их проблемами. Она бы понесла девочку, если нужно.
Таким образом она бы привела девочку к дороге. Это была старая дорога, и им бы пришлось долго ждать, пока кто-нибудь не будет проезжать мимо. Как только они увидели бы машину, Зои бы спряталась, а Софи могла бы ее остановить. Сначала ей пришлось бы объяснить все это Софи, чтобы Софи не выдала ее. Зои волновало то, что маленькая девочка сядет в машину с незнакомцем, у которого могли быть плохие намерения, но другого выхода не было.
Впрочем, существовала еще одна проблема, большая проблема – Софи узнала ее.
Во время полдника за день до этого Зои заметила, как ребенок уставился на нее через костер.
– Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, – сказала Софи, и Зои не могла не быть польщена тем, что ребенок нашел ее достойной комплимента, несмотря на ее шестьдесят лет.
– Ты похожа на Зои, – продолжила девочка, и радость Зои сменилась страхом.
– Мне это говорили и раньше, – сказала она, испугавшись того, что даже с ее светлыми волосами, подстриженными до подбородка, даже с полоской седины у корней и без косметики восьмилетний ребенок узнал ее. – Лично я не вижу сходства.
– Ты выглядишь точь-в-точь как она, – сказала Софи, – как она выглядела в Рождественском фильме.
– О да, я помню тот фильм, – сказала Зои.
Она играла роль в том фильме для взрослых по настоянию Макса, хотя и отказалась от роли бабушки. Стильной бабушки, но все же бабушки.
Таким образом, добрый водитель, который подобрал бы Софи, отвез бы ее в полицейский участок, или в офис к шерифу, или что-то в этом роде, и потом бы Софи рассказала им, что женщина, очень похожая на Зои, заботилась о ней в лесу. Не такая уж это и проблема, подумала она. Люди считали Зои умершей уже несколько дней, и если бы кто-то в это и поверил, они бы все равно никогда не догадались, что она изолировала себя в нелюдимом месте.
– Я думаю, что ты действительно Зои.
Зои вздрогнула, услышав голос Софи. Она обернулась и увидела, что девочка повернулась на соломенном ложе и уставилась на нее.
– Ну, – сказала Зои, усаживаясь. – Ты, наверное, хорошо спала. Как ты себя чувствуешь этим утром?