— Немцы начали наступление, — объяснил он. — Прут, как бешеные. Наши держатся, но… Подполковник из политотдела говорит, что они берут реванш за Сталинград. Хотят пробить здесь оборону — и на Москву. Поняли? И на Москву!
— На Москву? — переспросил Никольский. — На Москву?
— Эва! — сказал Тарасов и стал откашливаться, как если бы ему надо было говорить еще что-то.
Женька сделал неприличный жест.
— А вот им!
Сазонов взял у Батракова окурок, затянулся раз, два, три, выдохнул много дыма и сплюнул.
— Отсюда самая короткая дорога. Генеральное наступление. Вообще-то это военная тайна, но хрен с ней, не до тайн. Слушай боевой приказ!
Сазонов вышел вперед.
— Противник крупными силами перешел в наступление…
«На Москву, на Москву, — повторил мысленно Игорь. — На Москву».
— … Наша задача — удержать занимаемый рубеж Уничтожить противника при подходе к нему. Слева от нас обороняется второе отделение нашего взвода, справа, за оврагом, — третья рота…
«На Москву, на Москву», — повторял Игорь.
— … Пункт боевого питания за цехом, триста метров…
«На Москву»…
— … Пункт медицинской помощи там же. Мои заместители — рядовой Батраков и рядовой Никольский. Вопросы есть?
— Есть! — сказал Женька, пятясь. — Где кухня?
Сазонов безнадежно махнул на Женьку рукой и отправил Тарасова и Батракова на пункт боепитания. Там выдавали еще по два боекомплекта на человека.
К полудню, когда окопы были вырыты в рост, а ходы сообщения — на полметра, с высоты поползли «тигры». На таком расстоянии они не казались особенно страшными.
Вспыхивая искорками выстрелов, «тигры» двигались к деревням.
— Шестнадцать, двадцать два, тридцать четыре… — считал Песковой.
За танками бежали немцы, различимые отсюда только как перемещающиеся колышки. Но их было много. Вся земля за танками была в колышках.
По разрывам было видно, что из деревень тоже стреляют, несколько раз танки и колышки отходили, потом снова вылезали из-за высоты, из деревень в тыл мчались мотоциклисты-связные, а из тыла в деревни мчались машины с прицепленными к ним пушками, оттуда машины мчались нагруженные ранеными, но немцы все вылезали из-за высоты, и было непонятно, сколько же их набилось там, за гребнем ее.
Так они провели день, копая и с тревогой наблюдая, как пытаются остановить немцев те, кто был впереди них. Но ночью через их окопы прошли остатки из деревень и прокатились уцелевшие пушки. Теперь передним краем стали они. Между ними и немцами были только мины: всю ночь саперы лазили перед их окопами и зарывали их.
Завтрак им дали рано, до рассвета. Повар накладывал полные котелки перловой каши с мясом, а старшина разливал чай. Чай помог им протолкнуть кашу через горло.
Еще только начало рассветать, когда у немцев глухо «Тум! Тум! Тум!» стукнули простые и заскрипели «Иа! Иа! Иа! Иа!» шестиствольные минометы.
Они легли на дно окопов.
Игорь отвык от всего этого, но через пять минут все вспомнилось, как будто он и не был в отпуску.
Мины, которые рвались, ударившись о землю даже рядом с окопом, были нестрашны: осколки летели над ними. Страшно было прямое попадание в окоп. При прямом попадании мина рвет человека на куски, но дело в том, что, как подлетает эта мина, ты не слышишь.
Мины еще били по ним, когда из-за высоты, теперь уже атакуя их, начали вылезать танки и строиться в боевую линию. Танки еще не закончили своего маневра, как над ними появились юнкерсы. Они должны были разбить противотанковые пушки, спрятанные самоходки, перепахать взрывами землю перед окопами, чтобы сдетонировали мины, и окопы, чтобы уничтожить живую силу, — в общем, сделать все, чтобы танки могли пройти через оборону и провести за собой пехоту.
Так всегда наступали фрицы. Так они дошли до Волги.
Но тут у них не получилось. На юнкерсы сбоку, как осы на стрекоз, выскочили наши истребители. Юнкерсы отбиваясь, несколько секунд держали строй, на помощь им выскочили мессеры, но тут прилетела еще целая стая наших, в воздухе получилась карусель, было непонятно, кто кого сбивает, но отбомбиться немцам не дали. Юнкерсы сломали строй и ушли.
— Это вам не сорок первый! — крикнул Сазонов.
— Так им, ребята! — кричал Женька, приплясывая на бруствере. — Не давай удрать!
Но танки, пересекая ничью землю, вдруг рванулись, кланяясь на ухабах, ворочая башни, коротко постреливая из пулеметов. Тогда на них, мелькнув над окопами на очень низкой высоте, ревя так, что даже дрожали подсолнечники, вылетели ИЛы. Они отбомбились, ударили по танкам, став на крыло, перестроились в цепочку, зашли с фланга и, держась мотором в хвост, прошли по всей линии танков и раз, и два, и три, всаживая в них и вокруг них снаряды из пушек, а истребители крутились над Илами, делая всякие радостные фигуры.