— Уйди, два мессера, слева, уйди! — торопливо приказывали летчику в небе… До отметки сорок три и шесть… — докладывал кто-то….четыре-три-шесть-пятъ, девять-семь-шесть-три, пять-четыре-два-пять, один-четыре-один- восемь, один-пять-семь-три, — читала женщина-радистка, потом попался немец, немец быстро что-то требовал, потом артиллерийский наблюдатель сказал, что видит мотопехоту и до роты танков — голоса в рации были усталые, нетерпеливые.
— Шестой, шестой, шестой! Я двадцать восьмой. Я двадцать восьмой. Прием! — вызывал радист.
Сестра подтолкнула его.
— Подойди.
— Ладно, — сказал Игорь. — Подождем пока. Постоим тут. — Они постояли.
— Я — шестой! Я — шестой! Двадцать восьмой, слушаю вас. Как обстановка? Прием, — вдруг ответила рация. Радист торопливо надел на генерала наушники и подставил к губам микрофон. Танкисты, летчик, хирург и остальные обступили рацию.
— Шестой! Шестой! Вышел из строя. Вышел из строя. Примите меры с хозяйством, — быстро говорил генерал в микрофон. — Примите меры с хозяйством. Прием.
— Меры приняты, — сообщила рация. — Назначен двадцать девятый. — В подвале даже не дышали, связь была ясной, и все хорошо слышали наушники. — Хозяйство принял двадцать девятый. Принял двадцать девятый. Как вы? — Генерал молчал. — Как вы? Как вы?
— Я неважно. Неважно, — сказал генерал. — Назначение двадцать девятого одобряю. Как дела? Как дела вообще?
— Хорошо. Дела хорошо. На этот раз у них не получается. У них ничего и не получится. Вы поняли?
— Понял. У них не получится. Рад и завидую, что…
— Продержитесь сутки. Продержитесь? — спросил шестой.
Генерал колебался. Он шевелил губами и бровями, соображая, как ответить.
— Обстановка неясна. Управление слабое. Налаживаю. Определенней ответить не могу.
— Есть кто-нибудь рядом с вами, кто может ответить?
Генерал поверх микрофона посмотрел на всех.
— Нет. — Усмехнувшись, он добавил, но тише. — Разве вот Кедров.
На той стороне услышали.
— Какой позывной? Пусть подойдет к микрофону.
— Позывного нет. Это ошибка, — поправился генерал.
— Понял. Ошибка. У вас еще что-нибудь? Есть еще что-нибудь?
— Прикройте голову. Если что, позаботьтесь о семье.
— Обещаю, — с готовностью ответил шестой. Было непонятно, что он пообещал — прикрыть бригаду от юнкерсов или позаботиться о семье генерала, или то и другое. — Держитесь. Повторяю — держитесь. Мы придем. Всего сутки. Держитесь. Мы придем. Двадцать девятый придет. Ждите!
Генерал отдал микрофон и стащил наушники.
— А теперь бы чаю.
Танкисты и летчик отошли и опять занялись картой.
Хирург закурил и дал закурить генералу.
— Только кипяток. Нет заварки.
— Схожу к солдатам? — спросил адъютант генерала.
— Есть кофе, — сказал Игорь сестре.
— Кофе будете? — громко предложила сестра и, смеясь, пояснила. — Тут, товарищ генерал, к вам гость с кофе.
Игорь принес кофе, кружки и сахар. Хирург заварил кофе и вскипятил его на спиртовке.
Генерал, поставив кружку на противогаз, отхлебывал по глотку, обжигаясь.
— Трофеи? Нет? Московский? Как думаешь, сутки продержимся?
— Сутки? — переспросил Игорь. — Не знаю. Может, продержимся. Но, может, и нет. Если бы знать, сколько их там.
— Если бы знать, — повторил генерал. — Но мало знать, тут, брат, надо…
Пришел командир бригады и другие офицеры. Командир бригады расстелил на полу карту, так что генералу все хорошо было видно, присел на корточки и стал с генералом обсуждать, что куда лучше поставить, что переставить, где усилить, а откуда что снять. Генерал начал было бледнеть, но хирург сделал ему еще один укол.
На карте их бригада занимала район, похожий на овал, вытянутый с запада на восток. С севера овал примыкал к оврагу, за которым был лес, через лес немцы не могли пустить «тигров», но южнее овала немцы прошли далеко, за самый его восточный конец, и где-то вышли к лесу, отрезав бригаду.
— Мы висим у них на фланге, — говорил Пономарев. — У нас нечем ударить, но они, чтобы прикрыть этот фланг, должны что-то оттянуть против нас. Значит, мы уже помогаем и корпусу, и остальным. Но не в этом дело. — Генерал строго помахал карандашом, как будто кто-то хотел не согласиться с ним. — Когда их наступление остановят, а его остановят через день, через два, через три! — генерал строго посмотрел на всех, как будто никто не имел права даже сомневаться в том, что фрицев остановят. — И нас деблокируют, — генерал с востока воткнул в восточный конец овала красную стрелу, — и мы подтянем корпус или хотя бы часть его танков, у нас будет чем ударить им в этот фланг… Почему же мы должны уходить отсюда? Если мы уйдем за овраг, они будут только рады.