Так как мистер Рид был глухим, то девушки порой переговаривались у него за спиной, ведь он их не слышал, однако они никогда не говорили о нем плохо – им нравилось работать вместе с ним. «Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из них между собой не поладил, – сказала сестра Пег Джен. – Все были добры друг к другу».
Атмосфера была настолько приятной, что Пег Луни полюбила эту работу и напрочь забыла про свои амбиции стать школьной учительницей. Она была крайне добросовестной и даже забирала циферблаты с собой, чтобы их раскрасить, аккуратно обводя цифры в тесном доме рядом с железной дорогой, где жила вся ее большая семья.
«Она всячески о нас заботилась», – вспоминала ее сестра Джен о том, как Пег делилась с ними своим заработком. Другая сестра, Джейн, рассказывала, как Пег купила ей чудесное синее платье с белыми кружевами – это был особенно щедрый подарок по случаю окончания Джейн восьмого класса. Все сестры соглашались: «Она делала все, что только можно ожидать от старшей сестры».
Пег приносила домой не только зарплату и циферблаты, но также и игры, которым научилась в студии. «Она развлекала своих младших сестер, звала всех играть в темноте», – рассказывала племянница Пег Дарлин. И дети светились нарисованными радием усами, словно маленькие призраки, за покрывалами, которыми была завешена их часть крошечной спальни. Кэтрин, ближайшая к Пег по возрасту сестра, была очарована всем увиденным, и ей не терпелось присоединиться к Пег в студии, хотя она так никогда туда и не попала. Все хотели там работать.
Вот почему Перл Пэйн была так разочарована, когда – всего после восьми месяцев работы красильщицей циферблатов – ей пришлось уйти, чтобы вновь ухаживать за своей матерью. Перл была доброй женщиной, которая ни на секунду не стала бы об этом сожалеть, так что она просто попрощалась со своими друзьями и вернулась в Ютику, где и осталась даже после выздоровления матери, чтобы присматривать за домом. Она особо не вспоминала про студию, так как переключилась на свою новую мечту: завести семью с Хобартом.
Таким образом, ее не было там, когда, позже в 1920-х, руководство Radium Dial заказало корпоративную фотографию. Все девушки – в тот день на работу их вышло чуть больше ста – высыпали наружу, чтобы их сняли. Из начальства присутствовали лишь мистер Рид вместе с коллегами-управляющими – из директоров, сидящих в головном офисе, никто появиться не соизволил. Мужчины уселись, скрестив ноги, перед женщинами; на мистере Риде была белая широкополая шляпа и его привычный тесный галстук-бабочка. Девушки выстроились за мужчинами: кто-то сидел на скамьях, кто-то стоял на ступенях бывшей школы – три ряда красильщиц, красивых, как всегда. У многих волосы были коротко подстрижены по последнему писку моды, а их платья с заниженной талией украшали длинные ленты и нити жемчуга. «Мы надевали на работу свои уличные платья», – сказала Кэтрин Вольф, но какие это были уличные платья!
Кэтрин уселась в первом ряду, по центру кадра, справа от мистера Рида и мисс Мюррей. Пожалуй, это указывало на ее статус: как работник с большим стажем, она пользовалась особым доверием, и временами ей поручали и другие обязанности помимо росписи циферблатов. В тот день на ней было темное платье до середины икр и длинные черные бусы. Она сидела, по привычке прижав ноги и руки друг к другу. Она была совсем не такой, как Мэри Бекер, которая обильно жестикулировала, рассказывая очередную шутку.
По команде все девушки – шутницы и тихони, серьезные и беззаботные – замерли, чтобы сделать снимок. Кто-то обнялся или взялся за руки. Они сидели вплотную и смотрели в объектив фотоаппарата. Когда закрылся затвор, он запечатлел их всех вместе, на мгновение застывшими во времени. Девушки из Radium Dial, снаружи своей студии: навечно молодые, радостные и здоровые.
Во всяком случае, на пленке.
Глава 11
Ньюарк, Нью-Джерси
– 1924 год—
В тот январь у доктора Барри было как никогда много работы. Пациентка за пациенткой переступали порог его кабинета, прижав бледные руки к щекам, и в их вопрошающем взгляде читался страх, когда они пытались узнать, что с ними не так.
Пожалуй, хуже всего дела были у Маргариты Карлоу, впервые пришедшей к нему второго января со следами недавно удаленного зуба, от которого начался процесс некроза челюсти. Кэтрин Шааб снова появилась у него в кабинете; недавно вышедшую замуж Хейзел Кузер принимал партнер Барри доктор Дэвидсон; Джозефина Смит, бригадирша с завода в Орандже, вместе со своей сестрой Женевьев тоже обратились за помощью. Женевьев была лучшей подругой Маргариты Карлоу и страшно за нее переживала.