На следующий день Рид выполнил все намеченное. Вчерашнее уныние исчезло. Поздним утром они с Ренате приехали на студию ДЕФА в подтсдамский район Бабельсберг, где немного поснимали для фильма. Завершив работу, Рид отправился в госпиталь для встречи с Диетцем, и они пробеседовали до 7 часов вечера.
«Он сказал, что совместная работа с женой помогла ему справиться, и он был очень счастлив, что, несмотря на существующие разногласия, может работать с ней вместе, — сказал Диетц. — Он вновь думал о будущем и написал письмо в школу с обещанием провести там концерт на следующей неделе».[306]
Все изменилось, когда Рид приехал домой и сел ужинать с Ренате и Александром. Супружество может быть сбивающим с толку, и для Рида оно совершенно точно было таким. Иногда муж и жена могут общаться без слов, предугадывать настроения и потребности друг друга. А в другое время они могут не видеть опасности. Они рассеяны и не замечают подстерегающего капкана до тех пор, пока не схлопнется его стальная челюсть. Ренате, полагая, что проявляет заботу о муже, приближалась к ловушке.
— Я подумала, может быть, нам стоит обратиться к психиатру, — сказала Ренате. — Я оставила предварительную запись на понедельник.
— Вряд ли, — ответил Рид. — У нас слишком много работы. Мы сделаем это позже.
— Не уверена, что это хорошая мысль. Все остальное может подождать.
— Нет, я в порядке. Нам нужно приступать к съемкам.
— Дин, мы месяцами ждали этого фильма, ждали денег, ждали одобрений. Еще один отложенный день ничего не испортит.
— Это займет не один день, Ренате. Он захочет увидеть нас снова, и затем снова. Возможно, он выпишет мне какие-то лекарства или отменит уже назначенные, захочет проследить и убедиться в правильности дозировки. Нет, психиатр может подождать несколько месяцев.
— Милый, для меня нет никого важнее тебя. Ты в последнее время сам не свой. Ты подавлен, расстраиваешься из-за мелочей, повышаешь голос на меня и Александра. Ты редко улыбаешься, если только вокруг нет других людей.
— Я ковбой. Я могу с этим справиться. Ты ничего обо мне не знаешь. И я не хочу больше это обсуждать.
Вот что действительно вызывало в Ренате ненависть. Он всегда думал, что он единственный занимается делом, а она здесь только для того, чтобы вести хозяйство и, может быть, сниматься в кино, если он ей это позволит. Ренате набросилась на него.
— Ковбой!! Тоже мне ковбой. Неужели ковбои трусливы? У тебя не хватило духу убить себя. Ты взял мелкую тупую саблю и устроил идиотское шоу. Прекрати это. Стань взрослым и веди себя, как мужчина. Или покончи с собой, или пойди к психиатру, только прекрати эти жалкие представления. Меня от них тошнит.
И еще раз словесные снаряды, направленные так, как это может сделать только любовник, достигли своей цели. Рид, разозленный и больно задетый, даже не стал отвечать. Он выскочил из-за стола и бросился в свою комнату. Он схватил свой кожаный портфель, в котором лежали сценарий, документальные материалы к фильму, ручки, рекламные фотографии, вырезки из газет со статьями о нем и бумага для записей, и небольшую желтую сумку, в которую он засунул зубную щетку, бритву, лекарства, спрей для носа, расческу, косметическое масло и гигиеническую помаду. Пройдя мимо жены, он резко распахнул дверь.
— Я поеду к тем, кто меня любит, — крикнул он ей, забрался в машину и скрылся в ночи. Было около 10 часов вечера.[307]
С этого момента воспоминания становятся расплывчатыми, как это всегда бывает, если люди вынуждены вспоминать определенные моменты по прошествии времени. Рид позвонил Листу примерно в 22.40, как полагает режиссер. Он не знает, где находился Рид, когда звонил ему. Американец задал несколько вопросов, касающихся поездки Листа в Москву, затем спросил, может ли он приехать к нему на ночь. Лист немедленно ответил согласием. В этом не было ничего удивительного, Рид поступал так и прежде, и это было оправдано логически, поскольку квартира Листа находилась рядом с киностудией ДЕФА и они могли приступить к работе рано утром. «Ты мой единственный друг», — сказал Рид и пообещал, что приедет примерно через час. В этом разговоре не прозвучало ничего необычного. Голос Рида звучал нормально, и никаких признаков того, что он расстроен, не было. Лист подготовил постель в гостевой комнате и ожидал, когда его друг постучится в дверь. Он не пришел. Лист ждал до 2.30 ночи. Была пятница, 13 июня. Дин Рид исчез.[308]
Глава 23. Кто убил Дина Рида?
307
«Я подумала, может быть, нам…» — диалог воссоздан автором на основе воспоминаний Ренате Блюме Рид, записанных в полицейском интервью 30 июня 1986 г., материалы Штази, том 4, BStU 98 и перечня восстановленных, как значится в материалах Штази, документов, том 4, BStU 135–136.
308
«Рид позвонил Листу…» — интервью в полиции Геррита Листа, 27 июня 1986 г., материалы Штази, том 4, BStU 88.