С точки зрения архивного дела, существуют радикальные возможности для вечного воспроизведения войн, которые ведутся, сражаются и переживаются в цифровых сетях, включая новые возможности для эллипсов, как выразился бы Торговник, и для стирания. Онлайновая призма, через которую провоцируются и видятся конфликты, становится неумолимой эвокацией войны, которая мучает и постоянно подпитывает сомнения. Ощущение постоянства цифровых архивов, безусловно, создает постоянно накапливающееся испытание для способности общества помнить, отмечать, праздновать и оплакивать, или, по выражению Дэвида Риффа, способности забывать (Rieff 2016). То, что цифровой архив также подвержен распаду, тем не менее, нарушает традиционную схематизацию войны, подрывая понятие оседающей культурной памяти, и это неизбежно влияет на то, как мы концептуализируем, оправдываем и понимаем войну.
Таким образом, цифровой архив нарушает этот порядок культурной и коллективной памяти. Ведь сейчас мы наблюдаем, как большинство коммуникативных актов - будь то повседневные или экстремальные - оставляют цифровые следы, которые, по сути, стали частью цифрового архива. Кроме того, коммуникативные акты также следуют по множественным и накапливающимся траекториям, как сообщения, электронные письма и комментарии. А поскольку война отчасти конституируется через эти информационные траектории, цифровой архив сам становится критической инфраструктурой войны. Но в этих обстоятельствах каковы пределы войны? Что можно вспомнить, историзировать и чему научиться на вечном поле боя социальных сетей по сравнению с традиционными полями сражений, ограниченными во времени и пространстве? Другой способ сформулировать эти вопросы - спросить, какого рода война порождается и скрывается в этой новой архивной силе? Именно на фоне ощущения перегруженности, радикального потенциала войны, которая может быть воспроизведена и переделана в цифровых архивах, ведется новая форма войны - та, которая включает в себя борьбу за сам архив. И именно на эту форму войны мы сейчас и обратим наше внимание.
Архив на войне
Потенциально бесконечный цифровой охват, распространение и продолжительность войны, разбросанные и по-новому связанные в памяти и истории, открывают широкие возможности для фабрикации, утечки, обмена, взлома и кражи информации в беспрецедентных масштабах. Большинство цифровых архивов не существуют в изоляции, а динамически строятся в связи с другими системами данных. Следовательно, как отмечает Артур Крокер, цифровой архив "не только регистрирует и отвечает на онлайн-запросы и новые ссылки, но и эффективно адаптирует свое будущее поведение к тем тенденциям, которые наблюдаются в сети" (2014, p. 89). И именно этот органичный и распределенный процесс адаптации, охватывающий миллиарды интернет-пользователей, ставит под сомнение вопрос о том, где и когда ведутся современные военные действия. Ведь война находится в постоянной эволюции вместе с архивом, в котором она хранится. Цифровой архив, похоже, постоянно разворачивается, адаптируется и накапливается. В этом отношении есть ощущение, что он фиксирует все. Таким образом, цифровой архив кажется глубоко прозрачным. И все же, как ни парадоксально, масштабы Интернета освещают нашу неспособность охватить и контролировать архивные материалы. Геоф Боукер (2016) отражает это напряжение:
В итоге мы оказываемся в непростой зоне между близким будущим, которое всегда не за горами - примерно через пять лет, когда у нас будут все данные, - и набором архивных практик в настоящем, которые закрепляют определенные виды невидимости: то, что мы не можем или не хотим увидеть.
Идея о том, что архивные практики увековечивают некую невидимость того, что можно и нельзя увидеть, кажется противоречащей представлениям о доступности цифрового архива и прозрачности, которую создает партисипативная война (см. Приложение). Это включает в себя очевидную демократизацию загрузки множества голосов и видео с передовой. Однако именно подавляющая оперативность и накапливающийся объем цифровых медиа не позволяют рассматривать онлайн-пространство как некую упорядоченную организацию того, что архивисты иначе понимали бы как индексированный и аннотированный архив.
В этом отношении, учитывая природу партисипативной войны, архив - это не то, что создается, хранится, упорядочивается и извлекается в традиционном смысле отношений между настоящим и прошлым, а скорее создается "на лету". Это происходит путем загрузки контента или комментирования того, что уже есть в сети. Здесь социальные медиа постоянно подпитываются от множества пользователей и реагируют на них, предлагая медиатизированную форму коллективной памяти. Этот вид материалов из открытых источников дополняется видами непрерывного наблюдения, которые обеспечивают беспилотники, что Шамайоу называет "революцией в наблюдении" (2015, p. 38). Сочетание этих исходных материалов создает лавину записанных данных, которые могут быть использованы для маркировки целей. Огромный объем данных, тем не менее, представляет собой главный вызов в нашей модели радикальной войны в борьбе за данные, внимание и контроль. ИИ потенциально может стать ключевым оружием, помогающим выявить смысл в этих данных. Однако в то же время внимание опосредовано применением ИИ для анализа и прогнозирования данных, что потенциально может привести к определению приоритетов целей, отражающих предубеждения разработчиков программного обеспечения, которые сами должны постоянно переписывать свои приложения для выявления скрытых противников.