Но, может быть, мы должны тогда называть их подход не позитивистским, а прагматическим? Категорически отвергаю эту возможность, поскольку тем самым мы отказываем альтернативной аналитике в праве на прагматичность, то есть практическую результативность. Между тем именно стремление к такой результативности требует, по нашему мнению, введения в анализ внешних по отношению к анализируемым явлениям систем понятийных координат.
Конечно, можно в погоне за точностью используемых дефиниций вводить новые термины. И называть аналитику, отказывающуюся вводить внешние по отношению к явлениям системы понятийных координат, – имманентной. А аналитику, основанную на введении таких систем координат, – трансцендентной (трансцендентальной). Но неясно, покроют ли при этом приобретения издержки. Ведь есть своя традиция использования слов «имманентное» и «трансцендентное». Она носит существенно религиозный характер. И, пытаясь нечто уточнить, можно, наоборот, запутать читателя.
Нет уж, лучше все же называть аналитику, отказывающуюся от использования внешних по отношению к изучаемым явлениям систем понятийных координат, – именно позитивистской. Возможно, не все сторонники такого подхода являются кантианцами или неокантианцами. Но мы живем в эпоху, когда прямая связь между аналитическими и философскими школами не только не является обязательной, но в каком-то смысле уже становится чем-то вроде интеллектуального моветона.
Слишком многие стали называть спекулятивными любые попытки приписать явлению генезис, сопричастность тем или иным целостностям, а в конечном итоге даже и смысл. Это поветрие за последние десятилетия превратилось в устойчивую интеллектуальную моду, поддерживаемую многими людьми, принимающими политические решения или участвующими в их принятии.
Соответственно, констатация того, что эти люди исповедуют позитивистский подход, никак не является упреком. Напротив, сами эти люди, гордясь тем, что они являются позитивистами (в оговоренном мною выше условном смысле), склонны упрекать всех, кто их подход не разделяет, в приверженности умственным спекуляциям. А то и пресловутой теории заговора (конспирологии).
В пользу позитивистского подхода приводятся как гносеологические, так и иные доводы.
Что касается доводов гносеологических, то они сводятся к проблематизации необходимости вводить, к примеру, в аналитику такого предмета исследования, как морская вода, что-нибудь, кроме свойств этой воды – ее солености, плотности, температуры и так далее.
Неужели, спрашивают иронически сторонники позитивистского подхода, так уж нужно, исследуя морскую воду, вовлекать в это исследование характеристики морского дна? Или речных потоков, впадающих в морской водоем? Этак ведь можно перейти от исследования любого конкретного явления к построению «всеобщей теории всего», ибо, в конечном счете, все со всем как-то связано.
Что же касается других, не гносеологических доводов, то они тоже достаточно весомы.
Во-первых, современный мир слишком сложен. А значит, в каком-то смысле непостижим для тех, кто принимает решения или сопровождает их принятие. Многие делатели решений в силу этого предпочитают действовать чуть ли не в соответствии с бихевиористской схемой «стимул – реакция». Они лукаво называют такую схему принятия решений – «методом проб и ошибок». И категорически настаивают на том, что погрузиться в сложности современного мира – значит, занимаясь не своим делом, потерять много времени и сил, ничего в итоге не понять, запутаться, упустить время для принятия решений и так далее.
Во-вторых, многие попытки навязать современному миру те или иные интерпретационные схемы и впрямь попахивают «теорией заговора». Поскольку велик соблазн подменить невероятную сложность современного мира до крайности незатейливыми (а значит, доступными для искомого политического адресата) интерпретационными схемами.
Так есть ли другой, непозитивистский подход, несводимый при этом к оторванным от реальности спекуляциям, конспирологи-ческим измышлениям и так далее?
Такой подход есть. И если отказаться от изобретения новых терминов, то его удобнее всего называть концептуальным.
Итак, есть позитивистская аналитика, отказывающаяся от введения внешних по отношению к явлению систем понятийных координат, и есть концептуальная аналитика, настаивающая на необходимости введения систем подобных координат… Уже само название статьи говорит о том, к какой именно аналитической школе относит себя ее автор.
Следы полемики между сторонниками двух рассматриваемых подходов (как философских, так и аналитических) уходят в давнее прошлое. Например, в диспуты между уже упомянутыми мною средневековыми номиналистами и средневековыми реалистами. Интересно было бы обсудить, как номинализм, превращаясь в кантианский и неокантианский позитивизм, противопоставлял себя гегельянству, унаследовавшему в совершенно новом качестве некие черты средневекового реализма. Но это увело бы нас далеко в сторону.