Глава 4
«Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?»
(Эфир от 5 октября 1988 г. — 19.05–20.00,
от 20 ноября 1988 г. — 19.05–20.00,
от 14 декабря 1988 г. — 19.05–20.00)
Ой, какой разразился скандал! Жанну вызвали к главному редактору. И яростно стали допытываться, что мы всем этим хотели сказать? Откуда она всплыла, черт бы нас всех побрал! — столь недостоверная, подозрительная, вносящая смуту в умы и сердца, не имеющая ни малейшего научного основания информация? Весь этот бред, который обрушила на головы радиослушателей Москвина, где вы его взяли?
Это был первый бой, который выстояла за меня Жанна, — она держалась твердо, как морской утес, о который вдребезги разбивались океанские волны.
— Это всего лишь сказка, — отвечала она. — Людям необходимы в жизни сказки. Причем не только детям, взрослым тоже. Но особенно они нужны подросткам!!!
Сама Жанна всегда верила и продолжает верить в чудеса этого мира. Поэтому, если она идет по улице, а там стоит человек и собирает деньги на озеленение Луны, она обязательно вынет из кошелька все, что у нее есть, и отдаст — на развитие этого благородного дела.
Мой бесценный друг и соратник Жанна Переляева по своей феноменальной доверчивости и урону, который ей эта доверчивость приносит, могла бы пополнить рекорды Гиннесса и на этой ниве ужасно разбогатеть. А славы у нее и без того хватает — дети всей нашей бескрайней заснеженной родины выросли и продолжают расти на ее радиопередачах. И, заслышав этот до боли знакомый голос — где угодно — в поликлинике, в магазине или в троллейбусе, люди самого разного возраста, порою весьма преклонного, восклицают, изумленные ее молодостью и красотой:
— Вы Жанна Переляева??? Мы же выросли на ваших передачах!!!
Мне она поверила сразу и навсегда.
Она полюбила меня — с моими летающими тарелками, толпами приведений, стаями ангелов, йогов, странствующих фехтовальщиков, косматыми снежными людьми и разными другими запредельными сущностями, которые нам настойчиво звонили по телефону, писали письма, предлагали руку и сердце, заваливали мистической литературой, являлись в студию, усаживались — нога на ногу — перед микрофоном и очень важно разглагольствовали о разных чудесах в решете.
Единственное, что нас спасало, это здоровый скепсис и строго научный подход ко всякому невероятному явлению.
Во-первых, мой папа Лев, зная о патологическом интересе его дочери к иным мирам, аккуратно вырезал из газет каждое скупое сообщение о встречах нашего брата с инопланетянами или о том, что сияющий шар, позванивая, пронесся над Орехово-Борисовом в сторону Капотни.
Причем к подобным заметкам всегда прилагался комментарий видного деятеля науки, мол, все это ерунда, а ваше НЛО — мираж, северное сияние, шаровая молния, метеорит, свечение вокруг солнца — галло, фейерверк, плазменное образование или залетный метеорологический зонд.
Однажды Лев, потрясенный, явился из своего Института международного рабочего движения и сказал:
— Дети мои! Что я сегодня услышал! Я знал, я всегда подозревал, что мы не одиноки во Вселенной!
Оказывается, у них на работе с лекцией выступили двое ученых, которые в свете своих фамилий вполне могли бы стать героями сказок братьев Гримм. Это были астроном Феликс Юрьевич Зигель и морской офицер, инженер Владимир Георгиевич Ажажа.
В тот памятный день сотрудники ИМРД оказались перед фактом, что они живут в эру высочайшей активности НЛО. Именно это, а не противоборство сил империализма и социализма является важнейшей проблемой современности, от которой не спрячешься, как страус в песок.
Собравшимся марксистам поведали поразительные случаи, леденящие кровь, о гостях из космоса. Продемонстрировали туманные слайды. Привели ошеломительную статистику. И, наконец, пригласили всей конторой учиться в университет «Базис», где они узнают главное в этой жизни: что делать, если ты станешь свидетелем приземления инопланетного корабля, — кинуться ли навстречу или бежать оттуда во весь дух, распахнуть объятия пришельцам или повременить и присмотреться.
— А по окончании университета, — пообещал им Владимир Георгиевич Ажажа, — выпускникам будет выдан сертификат о том, что они прослушали этот основополагающий курс.
— И что мы с ним делать будем, с вашим сертификатом? — спросил кто-то осторожно.
— А что вы делаете с дипломом об окончании Школы марксизма-ленинизма? — парировал Владимир Георгиевич. — Ну, я не знаю, — развел он руками, — мыла вам по нашему документу не дадут и стирального порошка тоже… (по тем временам — редкость!) Просто у вас будет такое удостоверение, что человек продвинулся по этому вопросу!