Так разными окольными путями — с помощью поэзии и философии — мы наощупь пробирались сквозь туманы намеков и недомолвок, но кто имел уши, тот услышал.
Правда, напоследок я прямо спросила:
— Динка, а как ты считаешь, что такое родина для человека?
— Когда к нам уже инопланетяне прилетают, родина для нас — это вся вселенная, и уж, по крайней мере, наша Земля.
— Вот и я того же мнения! — говорю. — Однажды у нас в Уваровке остановилась электричка. Там что-то сломалось. А ехала она в город Вязьму. И вот вышло несколько вязьменцев, они отправились гулять по Уваровке. Распили бутылочку. И до того им понравилось в Уваровке, что электричка поехала дальше, а трое вязьменцев остались в Уваровке. Представляешь? Они остались в Уваровке навсегда! И ты знаешь, когда их упрекали друзья из Вязьмы, что, дескать, ваша родина — Вязьма, а вы торчите в Уваровке, они точно так же ответили:
— Родина человека — это вся вселенная, и вся планета, а человек может жить в любой точке своей галактики!
— Даже для Земли мы гости! — они заверяли всех, кто интересовался, долго они собираются околачиваться в Уваровке или нет.
— Сердце, — они говорили мечтательно, — вот наш дом, который мы ищем.
Там — любовь. Только там ты не чужеземец в чужой стране.
«Весь мир — мой сад, они говорили, — продолжала я, боюсь, уже сильно перебарщивая, под аккомпанемент Бенни Гудмена, — птицы поют мои песни, ветер — мое дыхание, обезьяньи танцы — мои! Плывущая рыба — это моя свобода, вечерняя луна — отражается в тысяче озер… Я люблю каждый цветок, возвещающий весну, и каждый лист, раскрашенный осенью.
Да пребудут вовек счастливые превращения!..»
Тут, разумеется, на трубе заиграл и запел своим родным хриплым голосом Луи Армстронг песню «Hello, brother!» Где речь, собственно, о том, что ты можешь путешествовать вокруг всего Света и обратно, ты можешь летать ввысь и вдаль, ты свободен, свободен, сто тысяч раз свободен, и легок, и счастлив, не стоит об этом забывать, друг мой. Я приветствую вас, братья, на безграничных вселенских просторах!!!
Дальше не помню, что было. Кажется, Витька забабахал шум базара. Кто-то кричал: Сосиски горячие!!! Скрипка Граппели запела-заиграла. И я на этом фоне провозгласила изречение Светлейшего Будды, единственное, какое тогда вычитала в журнале «Наука и религия»:
— Да будут счастливы все существа, да живут они все в радости и довольстве! Все живые существа, которые только есть на свете, — и слабые и сильные, и длинные и короткие, и большие и средние, и великие и малые, видимые и невидимые, близкие и далекие, рожденные или носимые в утробе, — все они да будут счастливы! Пусть каждый объемлет своим благоволением мир. Пусть он простирает свое благоволение сквозь все миры, пусть обнимет он их своим благосклонным духом и вдаль, и вглубь, и ввысь, без вражды, без тревоги, без ненависти…
И вдруг — неожиданно для себя — спонтанно воспользовалась приемом фехтовальщика Миямото Мусаси: в момент нанесения решающего смертельного удара своему противнику Сасаки Кодзиро он издал боевой клич кульминационного момента «Киай!!!» Так вот этот Миямото Мусаси рекомендовал: в поединке, собираясь нанести удар, крикни «Эй!», чтобы посеять смущение, а затем ударь длинным мечом!
Поэтому я собрала всю свою мощь духа и крикнула:
— Я люблю тебя, Динка! И я не хочу расставаться с тобой — НИКОГДА!!!
А потом вздохнула и попросила:
— Витя, будь другом, поставь «буги-вуги»!
Витя на всю катушку врубил «буги-вуги».
— Спляшем «буги-вуги», — я продолжала выписывать затейливые виражи, — редактор Жанна Переляева, режиссер Виктор Трухан, оператор Галина Тимченко, музыкальный редактор Андрей Карпенко!.. Спляшем, а? Все, кто с нами сейчас и кто не с нами!..
Жанна — бодро:
— Вы слушали передачу детской редакции радио «В компании Марины Москвиной». Прозвучала музыка Луи Армстронга, Дюка Эллингтона, Бенни Гудмена, Каунта Бэйси, Лестера Янга и песни Эллы Фицджеральд, Лайзы Минелли, Шолома Лутца Эллиаса, Ива Монтана, грузинского ансамбля «Рустави»…
Она перечисляла бы и перечисляла, но бешеное «буги-вуги» накрыло нас штормовой волной. Слова иссякли. Можно было подумать: коллектив, который трудился над программой, — как полоумный кинулся в пляс. А если учитывать, что гостья передачи явно собирается иммигрировать, а ведущая ей откровенно симпатизирует, все это, конечно, получалось немного вызывающе по отношению к нашему знаменитому «железному занавесу» и вполне могло вызвать нарекания со стороны руководства Радиокомитета. (Мой папа Лев, дипломат, наблюдая за моими свершениями, до сих пор интересуется осторожно: «Ну? Какие отзывы? Не было нареканий?»)