«Мастодонт» был отвергнут без малейших колебаний, мол, в этом случае заслуженные деятели науки и культуры вряд ли согласятся участвовать в нашей затее.
«Фонендоскоп» с «Выпуклостью» тоже почему-то не подошли. Название «Можно!» не рассматривалось, как очевидная иллюзия. Сверху нам было спущено «У самовара», с чем, в свою очередь, никак не соглашалась душа моя. И мы опять затоптались около «В компании…»
Это, в свою очередь, не одобрил мой гуру поэт Яков Аким.
— От подобного названия, — произнес он задумчиво, — веет чем-то вечным.
Однако я уже знала: ни от чего-то им особенно не веет.
Как в старой доброй английской пословице: «Увидим», — сказал слепой, «Услышим», — сказал глухой, «До всего доживем!» — сказал покойник на столе.
В памяти всплыли мои скандальные дебюты. Первая в жизни публикация в «Вечерней Москве». Я еще училась в школе, там у нас был клуб интернациональной дружбы с Индией — имени Рабиндраната Тагора, и как раз мы лихорадочно ожидали прибытия сановитых индийских гостей. От этого многое зависело — поездка в Индию активистов клуба и прочее.
Объятые волнением, взбудораженные, взвинченные, разгоряченные, мы считали дни, часы и минуты до их приезда. И это, конечно, на нервной почве — меня угораздило в своей заметке перечислить на пару-тройку гостей больше, чем, собственно, предполагалось.
Причем самое удивительное — не то, что в моем воображении в школьный клуб имени Рабиндраната Тагора на Варшавке уже летели, очертя голову, Радж Капур, Индира Ганди, Джавахарлал Неру и чуть ли не Махатма Ганди вовсю паковал чемоданы, а то, что статья была напечатана безо всяких поправок и сокращений.
Страшно гордая, принесла я газету в школу и вручила ее руководителю клуба — энтузиасту, общественному деятелю, учительнице английской литературы Валерии Федоровне Быковой. Я ждала почестей, славы, что меня — первой — занесут в элитный список избранников на поездку в Индию…
Каково ж было мое удивление, когда эта замечательная женщина, добрейшей души человек, бросив только взгляд на мое произведение, в ярости созвала грандиозное собрание в актовом зале, всю школу — от первого класса до последнего — сняли с уроков, позвали директора, завуча, всех учителей…
И Валерия Федоровна, вскинув над головой газету, как всадник — обнаженную шашку на всем скаку, вскричала в великом возбуждении:
— Товарищи! Во вчерашней «Вечерней Москве» напечатана статья «Не счесть алмазов в Индии чудесной…» Москвиной из 10 «Б». Так вот — это «политическая утка»! НЕ ВЕРЬТЕ НИ ОДНОМУ ЕЕ СЛОВУ!!!
Со временем я стала сотрудничать с газетой «Московская правда», и мне дали колонку на третьей полосе, чтобы я рассказывала обо всем, на мой взгляд, знаменательном в жизни нашего города.
В поисках материала я забрела в Зоологический музей на улице Герцена — куда Верховный революционный совет Мадагаскара, положив конец неоколониалистскому режиму и провозгласив Хартию малагасийской социалистической революции — в знак любви и дружбы к Советскому Союзу, — прислал самое дорогое, что у них было: выловленную у африканских берегов — практически не существующую уже на этой планете реликтовую кистеперую рыбу. Такие гигантские рыбы из отряда целакантовых чуть не четыреста миллионов лет назад бороздили океаны и считались вымершими в конце мелового периода приблизительно семьдесят миллионов лет назад.
Короче, находка живой кистеперой рыбы для человечества была столь же ошеломляющей, как встреча с живым и свежим динозавром. Это открытие в 1938 году совершила мисс Марджори Кортене-Латимер — обитательница африканского городка Ист-Лондон, где она создала скромный музей на основе стареньких маминых платьев и украшений. (Впоследствии — биолог, орнитолог, ихтиолог, основатель Ассоциации южноафриканских музеев, городских исторических обществ и Ассоциации дикорастущих цветов, учредитель птичьих и ландшафтных заповедников, почетный доктор Родезийского университета, почетный гражданин города Ист-Лондон, писательница, скульптор и художница!..)
Мать честная! Вот с кем бы я с удовольствием сделала радиопередачу! Да что передачу!.. Позови меня Марджори куда-нибудь — на остров Птиц или в отчаянное плаванье к Коморским островам, я бы за ней — в огонь и в воду, до того это выдающийся человеческий экземпляр! И умерла-то Марджори Латимер совсем недавно — прожив без малого сто лет бешено плодотворной увлекательной жизни!