– Никто не жаловался, наоборот...
– Эх, подруга, умеешь ты уговаривать. Так и хочется попробовать, только вот незадача... Поиздержался я в казино. Может, согласишься за полтинник?
– Полтинник? – переспросила девица, в ее больших карих глазах замелькали цифры и расчеты. – Да меня товарки изуродуют за то, что демпингую.
– А кто же об этом узнает? – вкрадчивым голосом продолжил Глеб. – Это будет наша маленькая тайна.
– Ладно. Только по-быстрому, – решилась путана, запрыгивая на переднее сиденье внедорожника.
Глеб тут же надавил на газ, заметив, что к машине поспешно приближаются ярко разодетые девицы. Это были не товарки путаны, а скорее конкурентки, которым и принадлежала делянка на этой улице.
Они проехали несколько кварталов и, свернув в сторону чахлого скверика, остановились у живой изгороди.
Девица открыла сумочку и деловито извлекла генератор помех, исключающий любую прослушку.
– Ну-с, какие новости?
Пигалица, которая не без успеха изображала из себя проститутку, была той самой цыпочкой, что припечатала Кольцова электрошокером.
– Передай командованию, внедрение прошло успешно. Особая благодарность тем, кто готовил мой подход. Завтра в мой офис приедет бычок из пристяжи Зубанова за моим загранпаспортом, чтобы поставить визу страны Лимонии. А через три дня мы вылетаем на Африканский континент.
– Отлично, – улыбнулась девушка. – По поводу вашего задания в предстоящей акции, думаю, вы уже проинформированы. Так что моя миссия завершена, позвольте откланяться.
Она поспешно дернула ручку дверцы, собираясь выпорхнуть наружу, но не тут-то было: Кольцов заранее блокировал центральный замок.
– А скажи-ка мне, солнце, ты давно работаешь в государственной безопасности? – будто не замечая потуг пигалицы, невинным тоном поинтересовался сыщик.
Девушка перестала дергаться и, повернувшись лицом к Кольцову, не очень уверенно произнесла:
– Вместе со стажировкой скоро будет полгода.
– Ну, полгода – серьезный срок. В будущем, наверное, собираешься стать разведчицей? Или я не прав?
Тон Кольцова был абсолютно нейтральным, так что сложно было с ходу разобраться – подтрунивает он или говорит серьезно.
– Не знаю, как командование решит.
– Любая служба, будь то разведка или контрразведка, на оперативной работе требует реального вживания в образ. Чтобы ни у кого не возникло ни малейшего подозрения, что ты не тот, за кого себя выдаешь. В противном случае провал и, как следствие, ликвидация.
Глеб сделал паузу, подчеркивая важность момента, потом с деланным вздохом добавил:
– Как говорится, назвался груздем... – в этот момент его ладонь опустилась на затылок девушки и слегка надавила.
Девушка зло сверкнула своими глазищами, с ненавистью процедив:
– Ненавижу. – При этом ее пальцы уже добирались до «молнии» его брюк...
Летом светает быстро. Казалось, только что была глубокая ночь, а уже какая-то ранняя птаха во все горло щебечет в кроне дерева и небосвод из черного сперва превращается в серый, потом в бледно-голубой.
Глеб Кольцов лежал в своей постели, заложив руки за голову, и любовался обнаженной девушкой, сидящей на подоконнике с сигаретой в тонких пальцах.
У нее была маленькая, но крепкая грудь с острыми сосками. Плоский живот и красивые стройные ноги, левая была согнута в колене. Оперевшись на нее рукой с дымящейся сигаретой, она задумчиво смотрела в окно на зарождающийся день.
Связную ФСБ, как позже узнал Кольцов, звали Вероникой. После скоротечного «романа» возле сквера она неожиданно легко согласилась на более продолжительное общение.
Сейчас, глядя на молочно-бледную кожу девушки, Глеб неожиданно подумал: хорошо, что Натаха решила осчастливить Европу своим визитом. За годы их совместной деятельности бывшая секретарша стала его компаньоном, но и вела себя похуже иной жены, вечно являясь в тот момент, когда Кольцов приводил в свою однокомнатную квартиру очередную зазнобу. Все это обычно заканчивалось вселенским скандалом, бойкотом работы на фирме и очередным примирением, естественно, через постель. Такая жизнь, конечно же, вносила свою нервозную лепту. Зато сейчас сыщик чувствовал себя спокойно и умиротворенно.
Почувствовав на себе его взгляд, Вероника неожиданно обернулась и, как тогда возле сквера, зло блеснула глазами.
– Чего уставился?
– Жалею, что не художник, – зевая, проговорил Кольцов, – а то написал бы картину
«Обнаженная встречает рассвет». Только изобразил бы тебя в старом добром стиле ренессанса, чтобы все было ярко, точно и красиво. А вот экспрессионистов не люблю.