– Что, что такое? Я не хочу! – испуганно вжимаясь в спинку кресла, воскликнул Зубанов.
– Что за шутки, Чумаков? – в свою очередь спокойно спросил Глеб, всей своей шкурой почувствовав, что обещанные шестым чувством неприятности начались. Сейчас он сфокусировал свой взгляд на коленной чашечке гиганта. Удар его ноги был хорошо поставлен, он ломал без труда несколько кирпичей, поставленных один на другой, так что обездвижить старшего телохранителя было не проблемой. Но к сожалению, этой задумке осуществиться было не суждено.
– А тебя, эксперт по финансовым затратам, никто не спрашивает, – в висок Кольцова ткнулся холодный ствол пистолета. Возле сыщика счастливо скалился блондинчик.
Чумаков на мгновение забыл о «пациенте», который, втянув голову в плечи и съежившись, напоминал крысеныша, попавшего в стаю матерых котов. Седовласый бодигард с ухмылкой подмигнул Глебу.
– А я тебя сразу узнал, Каскадер, еще когда вы таможню проходили.
– Мы разве знакомы?
– Встречались, – хмыкнул гигант и тут же напомнил: – Девяносто первый год, Нагорный Карабах. Я служил в спецназе ГРУ, нас туда бросили из Восточной Германии. Десять лет готовили, как воевать на равнине, захватывать переправы, уничтожать узлы связи и ракетные пусковые установки. ЗГВ за неделю могла раком поставить всю Европу вместе с Британскими островами, но то была культурная, ухоженная равнина. А тут бросили в горы скакать сайгаками, чтобы отлавливать буйных хачей. Толку с нас тогда было немного, хорошо, что по соседству оказался «Каскад», который до этого три года по-настоящему воевал с душманами в Афганистане. Многому вы нас тогда научили, особенно толково делился опытом ты, Каскадер. Твой опыт не одному из нашей группы впоследствии спас жизнь.
– Тебе тоже? – с нескрываемой насмешкой спросил Кольцов, так и не признавший в седовласом армейского диверсанта.
– И мне, – утвердительно кивнул гигант, ничуть не смутившись. В его маленьких колючих глазах появилась искра великодушия. – И за это ты, Кольцов, заслужил поощрительный бонус.
– Какой еще бонус?
– Сейчас многоуважаемый Серафим Кириллович выпьет таблетку и благополучно скончается от обширного инфаркта. Мы же возвращаемся в Гаробо, и как только будут готовы необходимые документы, дня через два ты вылетишь с его хладным телом в Москву. Там ты дашь интервью на тему, что многострадальное сердце Зубанова не выдержало африканской жары и темперамента местных шлюх. Когда труп будет кремирован, на указанный тобой счет будет переведен миллион «зеленых». И ты со спокойной совестью можешь забросить опасную работу частного сыщика.
– Миллион – не особо большие деньги для Москвы, – хмыкнул Кольцов, демонстрируя желание торговаться. Чумаков расценил этот порыв по-своему и жестко ответил:
– Переезжай в Калугу, там жизнь дешевле.
– Ну хорошо, – продолжал упрямиться сыщик, – я сделаю все, о чем мы тут договаривались, а через пару-тройку месяцев меня благополучно догонит угнанный «КамАЗ» с пьяным водителем за рулем, которого, конечно же, никто не найдет. Или случайно, но прицельно точно на голову упадет кирпич, не говоря уже о других способах душегубства.
– Если не будешь своим языком лишнего молоть – никто тебя не тронет, – серьезно ответил седовласый.
– Ну да, никто, как будто и проститутку с командой гопников никто не подставлял.
– Это мои парни хотели лично убедиться в крутости легендарного Каскадера, – искренне рассмеялся Чумаков. – Хотя я их и предупреждал. Не поверили, дурачки.
– И меня решили внести в сводку местной полиции, – понимающе кивая головой, буркнул сыщик. Давление пистолетного ствола заметно ослабло.
– А чего затягивать, – насмешливо проговорил блондин. – Думали с ходу тебя срезать, подставили «шоколадку» и трех местных мушкетеров, а они оказались бананами. Козлы, с одного броска все завалили. Чомба после твоей пепельницы до сих пор глаза в кучу собрать не может. А ты стебовый, – хохотнул нервно блондин, – прямо как Тарзан на пальме ускакал. Прикольно было наблюдать. – Теперь ствольная рама едва касалась уха детектива.
– Ну, так какое будет твое решение? – нетерпеливо спросил седовласый.
Великодушие из его глаз испарилось бесследно.
– А какое может быть решение, – растягивая слова, начал Кольцов. И перевел взгляд с Чумакова на своего нанимателя. Зубанов еще больше съежился, его лицо приобрело неестественно зеленый цвет. Сейчас холеный и вальяжный барин был в полушаге от позорного обморока. – Выбор может быть только в сторону большего, а миллион – это больше, чем какие-то жалкие тридцать «штук».