Всё произошло быстро. Прыжок, укус, и добыча безжизненно повисла в зубах охотника. Явно довольный собой Камешек продемонстрировал пойманного воробья.
— Ого, — восхитилась ученица. — Ты прирождённый охотник!
— Я — лесной кот, только и всего, — хмыкнул Камешек.
Он опустил воробья на землю и шагнул к кучке дикого чеснока. Только сейчас до Янтарнолапы дошло, что серый ученик весь пропитался едким запахом, пока копался в зарослях чеснока.
— Не отнесёшь в кучу? — Камешек кивнул на птичку. — Мне ещё вон, чеснок таскать.
Янтарнолапа быстро кивнула. Челюсти сомкнулись на ещё тёплой добыче. Она бодро порысила на поляну и, бросив птицу в кучу, хотела вернуться, но столкнулась нос к носу с Углехвостом. Воитель одарил ученицу презрительным взглядом, фыркнул, и пошёл дальше, сделав вид, что не заметил её.
Янтарнолапа вздохнула и побежала помогать Камешку с ношей.
Закончив с поручениями целительницы, ученики оказались посланы отдыхать, несмотря на возмущения и слова о том, что и так проспали много, пока дождь шёл. В палатке учеников было сыро: сюда солнце не доставало. Поёжившись, Янтарнолапа наступила на хлюпнувшую под лапами подстилку. Мох насквозь пропитался капавшей с веток водой. Камешек немного постоял, раздумывая, но сделал вывод, что лучше так, чем на не менее мокрой земле, и свернулся на своей подстилке.
В голове ученицы всплыли слова Лучекрылой — или кого другого? — об этой ночи. Последовать совету и не спать? Можно попробовать, тем более, холодный и мокрый мох не придавал желания немедленно отправиться в мир сновидений.
Взгляд Янтарнолапы упал на соседнюю подстилку. Она не была занята и не менялась. Подойдя к ней и прикоснувшись, ученица убедилась, что она будет посуше. Тогда Янтарнолапа села, обернула лапы хвостом и направила взгляд на поднимающийся из-за леса на смену небесному светилу лунный диск.
***
Серебряный свет заливал поляну лагеря, завораживая. Трава, земля, деревья, всё теряло свой цвет, либо перенимая серебро луны, либо скрываясь в черноте ночи. Природа замерла, замороженная ночной прохладой, лишённая тёплых, ласковых лучей солнца. Лес затих. Даже шуршания листвы, и того не было. Абсолютная, давящая тишина, словно весь мир вокруг знал о приближающейся угрозе и боялся привлечь к себе излишнее внимание. Рыжая кошка сидела у небольшого куста. Её неестественно фиалковые глаза смотрели в пустоту, не фокусируясь на окружающей реальности. Она ушла в себя настолько глубоко, насколько вообще можно задуматься.
Я дышал медленно и неглубоко, делая всё, чтобы достичь нужной мне концентрации. То, что я задумал, провернуть будет непросто.
— И что будем делать? — едва слышно шепнул голос рядом со мной.
Обернувшись, я встретился взглядом с изумрудными глазами. Кедролап волновался, хоть и пытался это скрыть.
— Ты уже спрашивал, а я уже отвечал, — говорю невозмутимо. — Буду ждать у поваленной березы. Иди.
Котик сглотнул и неуверенно посмотрел на племенную, сидящую истуканом. Я подождал несколько секунд, после чего решил не терять время.
— Боишься обнаружить себя? — усмехаюсь. — Ладно, сделаем так.
Нарочито раздражённо вздохнул и перешёл во вторую реальность. Янтарнолапа сидела, окружённая клубами разноцветного дыма. Это были её воспоминания.
Я по-прежнему не до конца понимал, что происходит, но кое-что знал. Недалеко отсюда взорвалась выдумка горе-умов Двуногих, одарив всё в огромном радиусе некой радиацией. Снежное племя и племя Когтей оказались далеко, но и они попали под раздачу. Мутации у кошачьих выражались в появлении неестественных способностей у некоторых особей, у собак же всё было немного хуже. Начали рождаться дети с отсутствующими частями тела, или наоборот — дополнительными. Обычно такие щенки умирали в первый месяц. Как, например, прожить без части лапы, или с неразвитой головой на боку?
А Местирия… Ну, тут вообще отдельная история. Мы с ней попали почти в эпицентр взрыва и схватили неслабую дозу, выжили как — вопрос, найти ответ на который так и не вышло. Мутировали одинаково. Почти. Оба получили доступ к выходу во вторую реальность. Мир грёз, если верить Звёздам.
Если сосредоточиться, мы переходим в этот самый мир грёз, видим всё мысли и чувства окружающих и, к сожалению, способны изменить их. Мы можем увидеть будущее, каким оно будет, если мы изменим что-либо сейчас. Вот, например, вижу я перед собой изумрудные глаза Кедролапа, и знаю, что, если сейчас я перегрызу ему глотку, то в скором времени оба местных племени погибнут. Правда, эта способность нам многого стоит: при долгом пребывании в мире грёз мы начинаем терять рассудок. Как и случилось с Местирией.