— Вот священная книга Пророка Мухамада. Я — неверный, но чту и уважаю чужую веру как заповедал мне мой Господь и как велит тебе твой Бог. Клянусь, что прочитаю над тобой последнюю молитву и похороню тебя достойно, если ты честно и правдиво ответишь на мои вопросы. Поклянешься ли ты на Коране, что не обманешь меня и расскажешь всё, что я хочу знать?
Дух задумался. Клятва неверному священной силы не имеет, и если бы я предложил ему просто сказать: клянись мол, гонец не раздумывая начал бы врать. Другое дело клятва на священной книге. Тут мусульманин даёт обещание не мне, а своему Богу. Его он нарушать, тем более перед смертью не имеет права — клятвопреступление смертный грех. Это в христианстве всё поистёрлось и прощение можно вымолить. Ислам, как более молодая религия таких вещей однозначно не допускает, если клятва принесена по всем правилам, правоверный её обязан выполнить. Пообещал же я гонцу не так уж и мало. Райские кущи уже были совсем рядом. Чуть помедлив, дух согласился и заговорил.
Их было тридцать человек, пятнадцать из которых моджахеды из отряда Анвара Халида, остальные — этнические чечены и узбеки, из Турции. Сам Халид, решил наладить свой канал торговли всякими местными диковинами, меняя всё это на героин, который уже завезли в количестве чуть ли не двухсот килограмм. Далее шла обычная байда: торговля людьми, рэкет, заказные убийства и прочие фокусы. Минных заграждений не оказалось — растяжки и противопехотные мины на болоте малоэффективны. Местность патрулировали четыре пары бойцов и ещё шестеро, сидели в секретах, прикрывая опасные направления.
О пропавшей группе, подрядившейся за определённую долю в территориях, убрать некоего Шалыгу, предводителя «вольняг» с Сортировки вместе с его людьми, гонец ничего сказать не мог. Халид нанял группу местных парней, лучше знающих территорию, но они ничего не обнаружили. На вопрос, кто же заказал «вольняг», дух только помотал головой: таких подробностей он не знал. Уточнив некоторые детали, я развязал пленника, дал сотворить молитву и пристрелил. Потом завернув гонца в обрывки его одежды, стал читать молитву (в конце Корана основные молитвы были написаны русскими буквами, читать было не сложно) На рассвете я вынес духа из подвала и закопал в небольшом садике с чахлыми деревцами. Обещание было выполнено.
Послушав эфир убедился, что путь на восток свободен. Задачу свою я так и не выполнил, место для базы пока было не найдено. То, что обещал жене погибшего разведчика, в расчёт не принималось — это делалось попутно. А вот про духов обосновавшихся на болоте, следует рассказать Кашину или коменданту. Местные бандюки просто ангелами покажутся против афганцев. И если дать им освоиться, то потом уже кипятком не вышпаришь: будут лезть в Зону снова и снова, пока местный мирок не превратится в какой-нибудь филиал Чечни. Это никак не годилось, от духов нужно было как можно быстрее избавляться. Что предпримут местные кланы сказать трудно: объединиться и совместно уничтожить моджахедов будет самым правильным, но встанет вопрос о командовании и тут всё пойдёт в разнос. Ликвидировать духов можно было силами небольшого отряда, зачистив лагерь и представив всё как аномальную активность: тогда духи за «колючкой» решат, что лучше наживаться на перепродаже хабара с безопасного расстояния и точно в Зону больше не полезут.
Размышляя так, я вышел из предместий Могильника, взяв направление на северо-восток, в обход Дикой территории к внутреннему блокпосту «Долга». Маршрут проходил по пустошам, образовавшимся в результате второго так называемого Большого Выброса. Тут не осталось никаких построек и кроме кустарника на холмистой равнине ничего не росло. Растительность была грязного бурого оттенка и по заверениям местных старожилов раньше тут такой травы не росло. Говорят, был небольшой хутор, да пара лесопосадок. Но всё это куда-то исчезло, как будто и не было вовсе. Низкие облака вновь разразились далёкими громовыми раскатами, на востоке просверками вспыхивали зарницы. Заморосил мелкий, почти ласковый дождик, который я почти полюбил и воспринимал как добрый в дороге знак.
Неожиданно стало беспокоить нарастающее чувство тревоги, какое бывало у меня только перед артподготовкой и не раз выручало в смысле побыстрее всех найти укрытие. Резкий нарастающий свист, был не похож ни на звук летящего снаряда, ни пули, ни тем более визга мины. Инстинкт заставил кинуться ничком на землю и перекатиться вправо. Свист достиг неимоверной высоты звучания и финишировал громким хлопком. Метрах в тридцати, судя по эху. Выждав пару мгновений, я осторожно приподнялся на колено, держа автомат наготове. Кустарник скрывал меня почти по плечи, маскировка переливаясь сообщала окружающим, кто мог бы увидеть, что я некий холмик, неправильных очертаний.