Тем не менее Creep, вытащив на себе довольно непримечательный дебютный альбом Pablo Honey, точнехонько попала в наш национальный комплекс неполноценности и сделала Radiohead и James последними британскими надеждами на успех в Америке.
Перспективы Radiohead могут оказаться не оправданы из-за The Bends, альбома амбициозного со звуковой точки зрения, но без готовых хитов. Это настоящий гитарный рай, в котором акустические переборы соединяются с подергиваниями фузового тремоло и параноидальными извержениями усиленного звука. Лишь мощное течение шести распухших струн Catherine Wheel хоть сколько-нибудь напоминает поперечные токи рычащего шума, пронизывающие эти двенадцать треков. Как и в случае с Catherine Wheel, фанатичная приверженность Гринвуда и второго гитариста Эда O’Брайена поп-музыке спасает их от стены пафоса, которую довели до совершенства Sonic Youth, а бесчисленное множество групп закопировали до состояния клише.
В то же самое время излишняя попсовость и мешает The Bends. Йорк настолько любит петь сладенькие мелодии, что это сильно ослабляет яд его острого языка. В High and Dry, название которой пропевается под одну из лучших мелодических линий всего альбома, Йорк мягко произносит строчки «Drying up in conversation/You will be the one who cannot talk/All your insides fall to pieces/You just sit there wishing you could still make love»[20]. В его подаче нет ни капли яда, который должна источать такая ужасная изоляция. В других песнях силу распадающихся эмоций Йорка подрывают непонятные тексты – например, в Bones, мощные риффы и покачивающийся бас которой просто вопиют «возьмите нас в эфир».
Creep оказалась неожиданностью для американцев, потому что ее послание было совершенно неотфильтрованным. Именно такого мы ждем от современных рок-героев, от Курта и Кортни до Тори Эймос. Это, конечно, не значит, что The Bends не принесет группе успеха. Но путь к нему будет трудным.
Глава 2
Мировой класс: как Radiohead подарила нам The Bends
Уиндем Уоллес, The Quietus, 3 марта 2015 года
Видите того парня с лохматым хвостиком, выбивающимся из-под греческой рыбацкой шляпы, в джинсах, разорванных на коленях, и сером непромокаемом плаще до пят, спасенном из полузабытого платяного шкафа благотворительного магазина? Это я, музыкальный редактор журнала The Third Degree Эксетерского университета, бывший ученик частной школы, получивший дорогостоящее образование и отчаянно ищущий, куда бы приткнуться так, чтобы не пришлось идти в армию, как отцу, или работать в городе, как планируют многие окружающие.
А видите другого парня, который сидит со мной за тем же шатким кофейным столиком и оглядывает кофейню Студенческой гильдии из-под дикой гривы осветленных волос, отчаянно пытаясь встать и уйти?
Это Том Йорк, который слишком хорошо воспитан, чтобы уходить без повода. Он уже живет той жизнью, о которой мечтаю я, в этом я уверен, но он не очень-то счастлив.
В этом виноват не я: первый альбом его группы задержали на две недели. Менеджеры лейбла забыли провести переговоры с магазинами о закупке новых релизов. И его недовольство кажется вполне оправданным.
Май 1992 года, до выпуска альбома The Bends осталось чуть меньше трех лет. Миньон The Drill застрял на складах EMI. Это дебютный релиз группы, хотя они вместе аж с 1985-го. Тогда они собрались под довольно бесперспективным названием On A Friday, на территории старинной Абингдонской школы близ Оксфорда, где Йорк и его товарищи жили и учились. Сам я учился в трех с половиной милях вниз по дороге, в еще более пафосном заведении – по крайней мере, именно так, с определенным высокомерием, высказывались его сотрудники и ученики, – но об этом мы не говорили. На самом деле мы вообще мало о чем говорили: я его едва знаю.
Йорк уже покинул Эксетерский университет и вернулся в Оксфорд. Мне же осталось учиться еще год. Тем не менее у нас есть пара общих друзей. Одного из них зовут Пол; его волосы струятся по спине до самого пояса, и он устраивает концерты для студентов, не забывая всякий раз вписывать меня в список гостей. Позже он будет учить детей с особенными потребностями, а склонность к экстриму удовлетворять, катаясь на старом мотоцикле. Другой – Шек, парень с дредами, лидер технологичного дуэта Flicker Noise. Он сделает карьеру музыканта и диджея – под разными именами, в том числе Lunatic Calm и Elite Force. Но сначала они с Йорком выступят в Headless Chickens, инди-панковом коллективе, где Том играл и пел бэк-вокал. Вы можете услышать Йорка на единственной записанной ими песне, I Don’t Want to Go to Woodstock, которая вышла на семидюймовой пластинке местного лейбла Hometown Atrocities. Вместе с ними в релизе поучаствовали еще две группы с ужасными названиями, Jackson Penis и Beaver Patrol, а также несколько более прозаичная Mad At The Sun. Если вам действительно интересно, сейчас копию этого сингла можно купить примерно за 75 фунтов.
20
«Горло пересыхает в разговоре/Ты станешь тем, кто не сможет говорить/Все твои внутренности распадаются/Ты просто сидишь и жалеешь, что не можешь больше заниматься любовью».