Василий старался не допустить, чтобы спор продолжался, и потому уже не раз одергивал чересчур горячего Алексея, который сейчас разошелся больше обычного, так как поляки заявили, что им до чертиков надоело стоять на посту, лучше они сегодня же вернутся к Тадеушу, где их ждут интересные задания. С подобной недисциплинированностью Василию еще ни разу не приходилось сталкиваться. Поэтому он тут же коротко изложил полякам основные принципы воинской дисциплины. Поляки в свою очередь обозвали его бюрократом, сказав, что такая дисциплина их не устраивает. Алексей возразил им, к нему присоединился Иван. Спор разгорелся, и, чтобы прекратить его, Фриц встал.
— Пусть отправляются к Тадеушу хоть сию минуту, — проговорил Андре. — По крайней мере доложат своему командиру о том, что с нами произошло за это время. Может, хоть после этого он пошевелится.
Когда Фриц дошел до двери, Василий немного поостыл. Безнадежно махнув рукой, он повернулся кругом и, все еще возбужденный спором, вышел в коридор. Алексей и Иван последовали за ним. Не было ничего удивительного в том, что в конце концов разговор зашел о подразделении Армии Крайовой, разместившемся в Люблинце. Дисциплина в подразделении оставляла желать лучшего.
Когда забрезжило утро, Андре встал и вышел из дома, чтобы лично проверить посты.
В то же самое время, как и вчера, на дороге появилась колонна гитлеровцев, которые прошли мимо их укрытия и исчезли в лесу.
Андре, рядом с которым стояли Фриц и Эрнст, намеревался что-то сказать, но Вилли опередил его, жестом поднятой руки дав понять, что разговаривать пока еще нельзя. И действительно, на дороге появилась повозка, запряженная лошадьми, едущая следом за гитлеровцами. На заднем сиденье ее важно восседали два офицера, о чем-то оживленно беседуя друг с другом.
В сыром утреннем воздухе громко раздавались голоса.
— Они должны быть где-то поблизости, — сказал маленький офицер. — Как вы полагаете, господин обер-лейтенант, накроем мы их сегодня?
— Разумеется! — Голос у другого офицера был грудной, и его тоже было слышно хорошо. — Далеко они не могли уйти. Рация у них очень мощная, мне сегодня об этом еще раз докладывали.
Тихо поскрипывая рессорами, повозка покатилась дальше.
Когда она скрылась из виду, Вилли повернулся к товарищам и спросил:
— Надеюсь, теперь вам все ясно? — В голосе его звучала горечь.
А через пять минут Ванда, даже не сняв фартука, со всех ног бежала на другой конец села, надеясь, если ей повезет, застать Тадеуша в доме старого Пилава.
РАССТАВАНИЕ
Ванда очень быстро вернулась обратно, приведя с собой Тадеуша, который, к счастью, еще не ушел из села. Он как раз собирался зайти за Андре и Максом, чтобы увести их в город, где они будут жить в квартире железнодорожника Моравца.
Эрнст рассказал Тадеушу о подслушанном ими разговоре двух гитлеровских офицеров.
— Мы все в большой опасности, — заключил он. — Нам троим: Вилли, Фрицу и мне — нужно новое убежище. Лучше всего там, где нас никто не знает. И чтобы поблизости был большой лесной массив. Быть может, ты организуешь дело так, что мы переместимся немного западнее? Уж если бежать придется, то по крайней мере вперед, а не назад.
Тадеуш пообещал урегулировать этот вопрос с Черным, местным квартирмейстером Армии Крайовой. Потом он заговорил о споре, возникшем между его солдатами и советскими партизанами. Извинившись за происшедшее, он попросил Андре прикомандировать к его группе троих советских партизан, которые с завтрашнего дня и до прилета советского самолета с Большой земли будут находиться в его личном распоряжении.
— Зачем они тебе? — спросил Андре. — Они опять затеют спор с твоими, а ты будешь только нервничать.
— Этого я не допущу, — пообещал Тадеуш и объяснил, зачем ему понадобились советские партизаны. Дело в том, что очень немногие солдаты из его подразделения прошли настоящее военное обучение, вот он и хотел использовать советских партизан как педагогов-воспитателей, которые будут воспитывать его солдат не только словом, но и личным примером. Это, безусловно, приведет к подъему дисциплины в отряде. К тому же поляки научатся обращаться с автоматами последнего образца. Он предполагал, что гитлеровцы попытаются сорвать операцию, и потому нужно быть готовыми к жестокому бою.