— Не стоит отчаиваться, — сказал вдруг Вилли. — Я знаю, что нам что-нибудь да посоветуют. Полагаю, что этих двух товарищей к нам посылает Центральный Комитет, а это означает, что товарищи из Москвы надеются на нас и, следовательно, довольны нашей работой. А уже одно это должно нас радовать.
— Что верно, то верно, — согласился с ним Эрнст, и по его строгому лицу проскользнула улыбка. — Однако нельзя согласиться с твоим первым замечанием. Мы должны провести соответствующие приготовления, но вот и отношении обеспечения продвижения парашютистов я несколько… — Не окончив фразы, он взял со стола кружку С молоком, которое принесла им вчера вечером дочка мельника, и жадно отпил несколько глотков. — Нам необходимо посоветоваться с Андре, и не через какого-нибудь связного, а, так сказать, лично. — Эрнст решил сам заняться этим. — Юлиан, как и мы, — продолжил он, — живет на нелегальном положении, но уже дважды побывал в городе. Тогда почему бы и мне там не побывать?
— Об этом вообще не может быть и речи! — с возмущением выпалил Вилли. — Не забудь о том, что отсюда до города не так уж близко, а ты намереваешься ночью пуститься в путь…
— Ни о какой ночи и ни о каком пешем пути я не говорю, — перебил его Эрнст. — Я поеду завтра утром на велосипеде. И поеду по дороге, как это обычно делают рабочие, которые хотят попасть на фабрику в Люблинец. И пожалуйста, не пытайтесь отговорить меня от такого решения. Любой другой способ только отнимет у нас время.
МАКС И СРОКА
Тадеуш поручил девушке по имени Виктория взять на себя все заботы о Максе и Андре: она должна была обеспечивать их чистым бельем, продуктами, а также выполнять при них роль связной. Виктория взялась за работу с охотой. До этого ее использовали только как связную. Беготня с донесениями, о содержании которых, как правило, она ничего не знала, не приносила ей особой радости, так как по натуре она была заботливой и ей доставляло удовольствие опекать кого-нибудь.
Виктория очень скоро поняла, что убежище ее подопечных далеко не идеально. Чтобы попасть в свою каморку, Андре и Максу нужно было пройти через кухню, в которой целыми днями торчали детишки, а по вечерам зачастую находился кто-нибудь из соседей или знакомых. Хозяин дома Моравец уже числился в гестапо на учете, так как фашисты начали подозревать, что чрезвычайные происшествия на железной дороге вряд ли обходятся без его участия. Однако пока у них не было доказательства его причастности к этому. Если же он вдруг попадется, а такое могло произойти каждый день, то тогда и двум немецким патриотам придется несладко.
Именно поэтому Виктория и решила присмотреть для патриотов квартирку получше и побезопаснее. Она понимала, что им совсем не обязательно жить под крышей дома, принадлежащего солдату Армии Крайовой. К счастью, на свете есть еще много порядочных людей. Выбор Виктории пал на дом одной повивальной бабки, муж которой уже шестой год числился попавшим в плен. Виктория поговорила с фрау Штранич, а затем, получив одобрение Тадеуша, перевела патриотов на новую квартиру, причем сделала она это в обеденный перерыв, когда все лавки и учреждения в городе были закрыты. Они направились к своему новому убежищу со стороны вокзала, чтобы их могли принять за только что сошедших с поезда. Все свое имущество Андре и Макс поместили в чемодан. Виктория несла завернутую в материю рацию. Улица, на которой жила фрау Штранич, была одной из оживленных в городе. Как только они свернули туда, девушка вдруг сделалась на удивление веселой. Свободной рукой она взяла Андре под руку и, прижавшись к нему, довольно громко сказала:
— Как хорошо, что ты наконец-то снова со мной! Впереди у нас несколько счастливых дней!
Андре, поняв замысел Виктории, сразу же начал ей подыгрывать. Он заметил, что к ним приближаются эсэсовский офицер и какой-то мужчина в гражданском. Все обошлось благополучно, и через несколько минут Виктория свернула во двор какого-то дома: так они пришли на свое новое местожительство.
Комната, в которой им предстояло жить, имела отдельный вход, что было особенно важно. К тому же она оказалась довольно просторной и хорошо обставленной. На подоконнике стоял сделанный из папье-маше аист. Виктория объяснила Андре и Максу, что это условный знак, говорящий о том, что все спокойно. Так они заранее договорились с хозяйкой.
— А что это была за пара, с которой мы встретились на улице? — поинтересовался Андре у Виктории.
— Это столпы нашего города. — Сказав это, девушка скривила губы, как будто попробовала чего-то кислого. — Черноволосого зовут Винком, он самый старший среди гестаповцев. А тот, в гражданском, — полицейский комиссар Бойре из гестапо. Оба, видимо, возвращались после проведения очередного допроса, так как шли они со стороны тюрьмы, которая находится не так далеко отсюда. Правда, сами они называют ее более скромно — основной лагерь.