Из телеграммы унтерштурмфюрера Винка, которую он отправил своему вышестоящему начальнику, явствовало, что немецкие парашютисты из НКСГ установили тесную связь с подпольной группой польских патриотов из Армии Крайовой, руководимой поляком по имени Тадеуш, который разыскивается властями еще с 1939 года. В настоящее время деятельность этой группы распространилась на военный завод и другие промышленные предприятия города. В этой связи Винк докладывал о том, что с каждым днем все большее количество немцев вступает в контакты с польскими патриотами, вместе с которыми они часто обсуждают вопрос о скором поражении Германии. По мнению Винка, все это следует рассматривать как результат пропагандистской работы, направляемой из Москвы.
В конце сентября гитлеровцы сделали небольшую паузу в преследовании группы немецких патриотов, чтобы дать ей возможность объединиться, а уж затем схватить ее в полном составе. Одновременно с этим гитлеровское командование решило в кратчайший срок покончить с группами Сопротивления в городе и его окрестностях, чтобы изолировать их от населения.
А пока власти жадно собирали всю информацию, имеющую отношение к деятельности группы немецких антифашистов. При этом был задействован широкий круг официальных лиц, так или иначе заинтересованных в поддержке гитлеровского режима.
Гитлеровский план борьбы с участниками подполья предусматривал проведение массовых арестов с немедленными допросами. Сам Винк этим не занимался, поскольку это не входило в сферу его обязанностей. Винка главным образом интересовало настроение местного населения, поэтому он охотно строчил многочисленные донесения, сообщая о недовольствах населения снабжением продовольственными товарами и табачными изделиями, а также о банкротстве мелких лавочников и владельцев небольших предприятий.
По сравнению с Винком крайспостенфюрер жандармерии Ритц был сгустком кипучей энергии и твердости. Однако в округе имелся и еще один человек, которого смело можно было считать непревзойденным экспертом по выявлению врагов рейха, с которыми он умел обращаться. Это был руководитель карательного отряда из соседнего округа, и звали его зондерфюрером Христиансеном. Вышестоящие власти, находившиеся в Катовице, поручали ему проведение всех самых важных арестов, а «вылавливать мелкую рыбешку» приходилось криминал-комиссару Байеру.
Гитлеровские власти до мельчайших подробностей продумали методы борьбы со сторонниками Сопротивления, однако, сколько они ни старались, им так и не удалось проникнуть в их замыслы. Люди, имевшие какое-то отношение к патриотам, либо ничего не помнили, либо не хотели вспоминать, а лишь иногда передавали кое-какие слухи. Да, действительно, немецких парашютистов как-то видели в окрестностях, вместе с ними были и русские с автоматами, но куда скрылись те и другие, никто не знал. Что же касалось Тадеуша, то о нем говорил весь город, однако никто не мог сказать, где именно он находится.
Если фашистам и удалось что-то узнать, то этим они были обязаны случаю, а не своей хитрости или прилежности.
В один из последних дней сентября Герберта Ойлера, начальника какого-то эсэсовского института, посетил его семидесятилетний отец, в далеком прошлом лесничий и страстный охотник. В свободное от работы время, а точнее, когда он не занимался умерщвлением людей, Герберт и сам был не прочь поохотиться. Поэтому он с радостью повез своего престарелого папашу в контролируемое им лесничество. Старику это место понравилось, и он решил остаться там на несколько дней, чтобы понаблюдать за дичью. Однажды ночью неугомонный старик уловил своим чутким носом запах дыма и действительно увидел костер, который горел в низине, освещая своим красноватым светом фигуры сидящих людей. Была среди незнакомых и одна молодая женщина с распущенными черными волосами и темными глазами. Мужчины тихо разговаривали между собой на непонятном для старика языке. Заметив, что все они вооружены, старик незаметно удалился восвояси.
Выследив косулю, старик залюбовался редким экземпляром и забыл и о костре и о незнакомцах. Вспомнил он о них лишь через двенадцать часов, когда сидел за ужином. Он спросил сына, которого считал влиятельной и все знающей особой, знает ли он, что за люди это были и чем они там занимались. Старик очень удивился, когда сын, упрекнув его за столь долгое молчание, вскочил из-за стола и побежал кому-то звонить по телефону.