Тадеуш понимал, что эта стрельба не предвещает ничего хорошего, а у него были все причины для того, чтобы избегать встреч с фашистами. На нем была куртка из грубого сукна, под которой он носил форму фельдфебеля Армии Крайовой, что само по себе было делом довольно опасным. Однако Тадеушу очень хотелось, чтобы капитан увидел его в польской форме.
Ян Сойка уже поджидал Тадеуша. Он погасил свет в кухне и стоял у открытого окошка, вслушиваясь в звуки перестрелки. На несколько секунд перестрелка смолкла, а затем вспыхнула снова. Тадеуш и двое сопровождавших его солдат влезли в кухню через окно. Сойка принес бутылку самогонки и угостил всех. Выпив по стопке, молодые солдаты улеглись спать на скамьях, а Тадеуш и Сойка еще около часа простояли возле окна. Каждый старался высказать то, что было у него на душе. Они знали, что, кроме группы советских партизан, во всей округе не должно было быть ни одной группы сторонников Сопротивления, а следовательно, бой вести могли только они.
Затихающая перестрелка завершилась глухими взрывами, после чего прозвучало еще несколько одиночных выстрелов и все смолкло. Привычное ухо Тадеуша улавливало, что теперь стреляли только из фашистского оружия. Это несколько успокоило его: он надеялся, что партизанам удалось оторваться от фашистов и благополучно уйти в лес.
Тадеуш и Сойка не спали еще долго, стараясь ничем не нарушить наступившей тишины. Однако из леса в село не вышли ни гитлеровцы, ни партизаны. В конце концов Сойка отправился спать, а Тадеуш прилег на диване, но никак не мог успокоиться и заснуть. Мысленно он уговаривал себя набраться терпения и ждать. Партизаны после стычки с противником наверняка отошли в другое, более надежное место и дадут о себе знать, как только у них появится такая возможность.
Перед утром кто-то постучал в дверь. Услышав стук, Тадеуш проснулся. Быстро вскочив на ноги, он схватился за пистолет, лежащий у него под подушкой. Перед ним стоял его начальник. Появления его в этом доме никто не ожидал. Они не виделись с тех пор, как Тадеушу было приказано отвечать за безопасность группы немецких патриотов.
Офицер сел к столу и вытянул ноги. Он задал несколько вопросов о положении в городе польского подразделения, которое подчинялось ему. О прошлом офицер не обмолвился ни словом. Он, казалось, начисто позабыл о том совещании, на котором сам же предложил план уничтожения немецкой группы. На сей раз он был откровенным. Как бы мельком, он заметил, что заглянул сюда по пути в Лисов, где должен встретиться кое с кем из польских товарищей из Блаховни. Он заскочил на часок-другой, чтобы позавтракать и хоть немного передохнуть, а позже Сойка отвезет его на место встречи, укрыв в телеге под стогом сена.
Тадеуш слушал своего начальника и не верил ни единому его слову. Он спросил его, слышал ли тот ночную стрельбу. Офицер ответил, что ни о какой стрельбе ничего не знает.
У Тадеуша осталось очень неприятное впечатление об этом офицере, поэтому и сейчас он волей-неволей связывал неожиданное появление его здесь с ночной стрельбой и исчезновением советских партизан.
«Но почему он прибыл именно сейчас? Вполне возможно, что он выслеживал русских и, быть может, надеялся, что гитлеровцы сразу же облагодетельствуют его. Возможно, теперь очередь за мной, — думал Тадеуш. — Теперь меня ждет пуля…»
Медленно, словно случайно, Тадеуш приблизился к кухонной двери и локтем нажал на ручку: дверь приоткрылась, и из кухни запахло вареным картофелем, донеслись голоса молодых солдат.
Офицер наблюдал за ним с легкой усмешкой.
— Разрешите полюбопытствовать, по какой причине вы вырядились в форму? Предстоит что-нибудь особенное? Меня интересует причина вашего легкомыслия.
— Сейчас узнаете! — резко ответил Тадеуш, выхватив пистолет из кармана. — Руки вверх!
Выражение лица офицера мгновенно изменилось: улыбки как не бывало, ее сменила растерянность. Он медленно поднял руки.
— Что за глупости? Немедленно прекратите этот спектакль!
Тадеуш позвал из кухни солдат и приказал одному:
— Заберите у него оружие! А вы, — обратился он к другому, — позовите сюда крестьянина.
Офицер пытался протестовать, но Тадеуш не обращал на него никакого внимания: товарищем он для него не был, командиром он тоже его не признавал. Нутром Тадеуш чувствовал, что это враг, которому не может быть пощады.
Вскоре вернулся второй солдат вместе с Сойкой. Подождав, пока они закроют дверь, Тадеуш встал и спокойно сказал: