Викторию он встретил совершенно случайно. Она сама раздумывала, где бы спрятаться, так как ее тоже разыскивали. Мужа Виктории арестовали, а при обыске квартиры гитлеровцы нашли форму и фуражку Тадеуша.
Из рассказанного Срокой Андре сделал вывод, что патриоты погибли. Это потрясло его. Андре невольно вспомнил тех, кого знал лично, и мысленно представил их себе.
Андре уже не слышал, о чем говорили молодые люди.
— Я предчувствовал, что так будет, — прошептал Срока. — Выдал всех один из подростков.
— Ну а что ты сам теперь намерен делать? — Максу не нравилось, что Срока уходил от них один. — Ты не хотел бы остаться вместе с нами? — предложил он ему.
— Оставь меня! Друзей у меня все равно нет. Я пойду… куда-нибудь. А уж чем заняться — это моя забота. Жалко, что я не пошел с Василием и Алексеем: уж они-то не пропадут. Готов поклясться, что они пробиваются к своему командиру. С ними и я до конца войны пробыл бы в подразделении, где есть чему научиться и где можно было бы показать себя.
Удерживать Сроку было бесполезно, и Макс хорошо знал это. Они распрощались.
Андре тем временем начал приводить сарай в порядок, аккуратно уложил поленницу.
— Он ушел, и никто не знает, что с ним станется, — заметил Макс. — Вот так встретишь человека, подружишься с ним, а потом всему конец, как будто его и не было вовсе. Только не говори, что война во всем виновата. Так и я мог бы сказать.
Однако Андре и не собирался вовсе отвечать Максу. Его мысли были заняты совершенно другим.
— Надеюсь, что твоя рация в полном порядке: тебе надо связаться с Центром. Никакого самолета мы принять уже не сможем, да он нам пока и не нужен.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
БОМБЕЖКА
Тучи низко нависли над землей. Густой туман осел на деревьях и кустарнике, и они время от времени роняли тяжелые капли на землю. Холод проникал через одежду, пронизывал до костей. Трое мужчин, ранним утром 17 октября вышедшие из леса, промокли, промерзли и почти валились с ног от усталости, однако настроение у них было бодрое. Эрнст, Вилли и Фриц проделали нелегкий четырехсуточный переход, прежде чем добрались до Оппельна, выполнив тем самым указание Центра. Они мечтали добраться до Силезии и как можно скорее попасть в Лаузиц, если что-нибудь срочное не задержит их в Павонкове.
Все обитатели мельницы еще мирно спали, когда они, пройдя через задние ворота, прошмыгнули в свое убежище. Эрнст зажег фонарик: все стояло на своих местах. Друзья первым делом бросились к гектографу, на котором они печатали листовки, но и тут все было нетронуто, о чем свидетельствовал густой слой пыли.
Не проронив ни слова, Эрнст потушил фонарик и спустился в комнату, где спал сын мельника Эдвард. На все вопросы Эрнста он отвечал покачиванием головы, означавшим, что Андре здесь не было. Более того, он даже не прислал сюда своего связного.
Вилли сказал, что у него нет слов, чтобы выразить свое возмущение, но и молчать он не может. Затем наступило время всеобщего удивления, так как никто из троих не мог подумать или даже допустить, чтобы Андре забыл или рискнул не выполнить указание Центра.
Чтобы получить ответ на эту загадку, кому-то нужно было поехать в Люблинец, а поскольку время торопило, друзья решили попросить об этом Эдварда, у которого был мотоцикл и которым он мог пользоваться благодаря заслугам отца. Правда, пользовался он мотоциклом редко, так как трудно было доставать бензин. Однако на этот раз он в виде исключения выкатил мотоцикл из сарая.
Когда же Хелена, дочка мельника, принесла патриотам завтрак, с неба донесся рокот самолетов. Услышав его, Эрнст и Фриц бросились к люку чердака, но белые кучевые облака затянули все небо, и увидеть самолеты не удалось. Зато они хорошо слышали их рокот. Через двор, словно одержимая, пробежала жена мельника. Куры в ужасе разбежались кто куда.
И в следующий момент патриоты услышали взрывы, которые доносились с востока. Сначала друзья решили, что бомбят завод боеприпасов в Люблинце. Ожидая еще целой серии взрывов, патриоты затаили дыхание. Однако взрывов больше не последовало, а это означало, что бомбы были сброшены на жилые кварталы города.