Парни расспрашивали Макса о Москве, интересовались, что это за город и правда ли, что все жители в нем живут в больших каменных домах.
Макс охотно рассказал о советской столице, описал Красную площадь, Кремль, улицу Горького, Большой театр, метро, парки и бульвары. Ему было приятно говорить о красавице Москве, в которой он провел несколько лет.
И вдруг Эдвард задал Максу вопрос, который поверг его в недоумение.
— А где располагается твой Центр? С кем ты разговариваешь, когда выходишь на связь с Центром?
— Наш командир — немецкий поэт, — ответил ему Макс после короткого раздумья. — Зовут его Эрих Вайнерт. Он пишет хорошие, зажигательные стихи. А вот где находится мое начальство и о чем я с ним разговариваю, этого я вам не скажу.
— Разве поэты пишут о войне? — неожиданно вмешалась в разговор Хелена. — Неужели им не противны ужасы войны? Зачем они пишут о ней?
Наивный вопрос девушки удивил Макса.
— Вот ты помогаешь своим братьям, рискуешь, можно сказать, своей жизнью — и не боишься. Поэты, которые пишут о войне, сражаются своими произведениями за мир, делают то же, что и ты, но только по-своему.
Хелена одарила Макса улыбкой, покраснела и низко наклонила голову, а затем снова стала внимательно слушать их разговор.
Несколько позже появился крайсквартирмейстер. Ему пришлось использовать все свои связи, чтобы найти след трех патриотов. Единственное, что ему удалось узнать, — это то, что они не арестованы. Но уже одному этому можно было радоваться. Однако Черному удалось узнать и еще кое-что из того, чем интересовался Макс.
— А ты помнишь Станислава Прандоха?
— Брата Франтишека? Конечно! Мы еще жили у него несколько дней, когда направлялись в Люблинец.
— Скажи, а тогда с вами был один советский партизан, который бежал из немецкого лагеря для военнопленных?
— Был, и даже не один. А почему ты, собственно, об этом спрашиваешь?
— Это был очень молодой солдат, маленького роста, с короткими волосами, курносый. Он еще спас жизнь Станиславу, — продолжал Черный.
— Это мог быть только маленький Иван. Насколько я помню, ему тогда и восемнадцати лет не было. — Макс улыбнулся, мысленно представив себе юркого партизана.
— Очень жаль, что вы его потеряли. Хороший был парень! — Проговорив это, Черный сел и рассказал, что случилось с солдатом.
Оказалось, что маленького Ивана гитлеровцы схватили во время облавы. Ему пришлось признаться, что он был проводником немецких патриотов, так как это знал предавший его Йозеф Провда. На допросе Ивану устроили очную ставку со Станиславом, арестованным по подозрению. Станислав все отрицал. Воспользовавшись моментом, когда гитлеровцы не смотрели на него, он подмигнул партизану. Иван сразу же понял, что надо делать. Он сказал, что группа переночевала в доме, где он хорошо помнит каждую половицу, но в доме этого крестьянина они не останавливались. И тут Иван начал с мельчайшими подробностями расписывать дом, в котором их укрыл хозяин. Причем расписывал с такими подробностями, что гестаповцы посадили его и Прандоха в машину и повезли в село, в тот домик, но тут оказалось, что двери в этом доме расположены совсем иначе, а лестница ведет вовсе не в то помещение, которое Иван так красочно описал. Иван ходил по комнатам, качал головой и говорил, что в этом доме ни разу в жизни не был. Фашисты, разумеется, сильно избили его, а крестьянина все же отпустили.
Прандох подробно рассказал крайсквартирмейстеру историю своего спасения.
— От нас партизан ничего не утаил, — заметил Черный. — Ни того, откуда вы идете, ни того, куда направляетесь. Станислава гестаповцы после этого оставили в покое. Он-то и сказал, что вашего Ивана гитлеровцы страшно избили. Больше того, они могут даже расстрелять его, потому что он для них не обычный военнопленный, которых они просто бросают в концлагерь, а участник группы Сопротивления, и притом очень опасный. Так сказали Станиславу в гестапо.
— Ох уж эти гестаповские ищейки! — воскликнул Макс и встал. — Извините, но мне что-то захотелось подышать свежим воздухом.
Зайдя за кусты, он сел на камень-валун. Было воскресенье, и мельница не работала. Кругом стояла тишина, окутанная туманом, лишь слышно было, как плещется вода в отводном канале. С тяжелым сердцем Макс думал о том, что ему только что рассказали. Бедный маленький Иван, его еще и взрослым-то в полном смысле этого слова назвать нельзя было, а держался он и действовал как настоящий мужчина. Максу казалось, что он видит перед собой веснушчатое лицо парнишки со вздернутым носом, всегда готового идти на самое ответственное задание.