— Умрешь ты здесь от раны или тебя там расстреляют, большой разницы я не вижу, — сказал Петя Фрицу. — Завтра у доктора приемный день. Мы вдвоем пойдем к нему: сначала ты постоишь у входа и покараулишь меня, а я войду и потолкую с доктором, если что, я позову тебя. Если со мной ничего не случится, смело входи.
Вилли отговаривал их от этого. Он слышал, что по окрестным селам, замаскировавшись под мелкого торговца-скупщика, бродит гитлеровский шпик, которого кое-кто снабжает нужной информацией, а спустя несколько дней гитлеровцы проводят прочесывание подозрительных с их точки зрения районов и всех людей, не имеющих немецких пропусков, арестовывают. Что ждет Фрица, если задержат и его? Вилли инстинктивно чувствовал, что идти к врачу — дело опасное, но ведь иного выхода не было.
Фриц и Петя благополучно добрались до дома, в котором принимал врач. Когда Фриц, миновав длинный коридор, вошел в приемную, от его вялости не осталось следа. «Быть может, я рано собрался умирать?» — подумал он про себя. Тяжелые портьеры на окнах были задернуты, под потолком ярко горела нарядная люстра. Врач, еще молодой стройный мужчина, производил вполне хорошее впечатление. Не спрашивая ни имени, ни фамилии, он лишь ответил на приветствие и коротко сказал:
— Показывайте рану!
Взглянув на грязную небрежную повязку, он сразу же догадался, что имеет дело с подпольщиком. С подобными ранами к нему, как правило, обращались те, кто по каким-либо причинам не мог лечь в больницу. Доктору было ясно: от него ждут помощи.
Доктор Якубовский был единственным врачом в округе и одновременно служил в польской армии. Он и его супруга, опытная медицинская сестра, днем оказывали помощь всем пациентам в округе, а по ночам лечили бойцов Армии Людовой и Армии Крайовой и раненых советских партизан. Врач и его жена были настолько загружены работой, что спали порой не более трех-четырех часов в сутки, подчас даже не раздеваясь, однако, как они ни старались, работы не уменьшалось, поскольку осенью 1944 года раненого можно было встретить почти в каждой семье. Врач, который лечил и фашистов, зачастую помимо выполнения своих врачебных обязанностей занимался и другим делом — тайком перевозил боеприпасы. Для этой цели у него имелась специальная сумка, на которой была наклейка с надписью: «Не прикасаться — тифозное!» Жителям домов, которых он хотел обезопасить от вторжения гитлеровцев, он помогал тем, что прибивал к воротам или к калитке их дома желтый флажок, что означало, что в этом доме находится заразный больной. Доктор понимал, что в борьбе с врагом все средства хороши, в том числе и такое, как эпидемия тифа, якобы вспыхнувшая здесь.
Доктор Якубовский честно выполнял свой долг, хотя и страдал от условий, в которых ему приходилось работать. Вот, например, сейчас ему был необходим рентгеновский аппарат. По его предположению, в руке раненого застрял посторонний предмет, обнаружить который без просвечивания было почти невозможно. Доктор прошел в кухню, где у него кипятились инструменты, и принес стерилизатор.
Пока Фриц отмачивал присохший к ране бинт, доктор закурил и сказал:
— Здесь у нас все очень примитивно. Я имею в виду, с медицинской точки зрения. — И показал рукой на плюшевую мебель.
Раненый ничего не ответил, но это нисколько не удивило врача, который и сам никогда попусту не бросал слов на ветер. В начальный период своей партизанской жизни доктор пытался требовать от своих пациентов, чтобы, входя к нему на прием, они снимали фуражки или шапки. Но однажды один пациент снял с головы шапку и вынул из нее две гранаты лимонки. После того случая доктор Якубовский отказался от своего требования.
Когда же доктор взял в руки пинцет, чтобы обработать края раны, Фриц сказал:
— У вас по крайней мере есть инструменты и бинты.
Врач промолчал. Знал бы раненый, что то и другое врач получал от гитлеровцев!
Вытащив из раны осколок, Якубовский сказал:
— Постарайтесь держать руку в покое. То, что я вам сейчас делаю, я делаю в крайних случаях. Малейшая ваша неосторожность может привести к возобновлению кровотечения, а это очень повредит вашему общему состоянию.
Фриц понимающе кивнул. Он уже проникся доверием к врачу, который так умело вытащил осколок из раны. Едва врач успел забинтовать рану, как в коридоре послышались чьи-то торопливые шаги.
Фриц сунул здоровую руку в карман, где у него лежал пистолет.
— Не делайте глупостей, здесь для этого не место, — приговорил врач, хотя вид у него был несколько испуганный.
И в тот же миг дверь распахнулась. На пороге появился советский офицер. Форма на нем сидела безукоризненно, а на фуражке алела пятиконечная звездочка.