ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
РЕШЕНИЕ МЮЛЛЕРА
В конце ноября операция по разгрому партизан в районе Люблинца практически была завершена. Тюремные камеры были до отказа заполнены арестованными. Одни из них умерли от пыток, других перевели в концлагерь. Фашисты были довольны, что в городе наконец-то установилось спокойствие. Фашистские начальники строчили по этому поводу победные реляции в верха, стараясь тем самым хоть как-то замаскировать провал своей попытки схватить пятерых немецких парашютистов-патриотов.
Унтерштурмфюрер Винк, руководивший местным отделением СД, и криминалкомиссар Байер из гестапо не без тайного удовольствия встретили сообщение о том, что тщетно разыскиваемые ими патриоты исчезли из подчиненного им района. Известие о том, что в округе все продолжает действовать подпольная рация, они рассматривали в связи с другими событиями. За последнее время из восточных районов Верхней Силезии все чаще и чаще поступали донесения о сбрасывании там партизан и об их стычках с местными отрядами. Многие из этих партизанских групп имели у себя довольно мощные рации, не заметить их деятельность было просто невозможно. Группы эти были очень мобильными и часто перемещались с места на место. Байер и Винк считали, что рации, запеленгованные ими, принадлежат именно этим группам.
Иного мнения придерживался крайспостенфюрер Ритц, офицер жандармерии, который не прекратил розыски группы немецких патриотов, так как попросту не верил в возможность их исчезновения. За карательную операцию в Люблинце он был щедро поощрен начальством. Однако Ритц жаждал повышения по службе и нового поощрения за поимку немецких патриотов. Гнев Ритца становился все сильнее, потому что он никак не мог поймать смельчаков. Одна из раций действовала южнее Павонкова, и это насторожило его.
Ритц в числе многих был постоянным гостем хозяина мельницы и часто уходил от него со свертком, в котором лежало что-нибудь вкусное. До сих пор свои визиты на мельницу он рассматривал как сугубо частные, но постепенно в голове у него созрели некоторые вопросы. Эти подарки мельник делает из симпатии к великой Германии или по каким-либо другим причинам? И чем, собственно, занимаются сыновья мельника? Средний сын Эдвард уже сидел в концлагере и был выпущен оттуда лишь по настоятельной просьбе отца. О младшем ходила молва, что он дезертировал из вермахта и с тех пор его никак не могли найти власти. Неужели родители прячут его? Один вопрос тянулся за другим. С начала октября доверие Ритца к мельнику начало ослабевать, однако никаких доказательств у него пока не было.
Он приказал своим людям вести постоянное наблюдение за мельником и немедленно докладывать лично ему обо всем. Пеленгаторные радиостанции были хорошо замаскированы и направлены по лесам для пеленгации. Однако ни один из агентов ничего не мог доложить о присутствии партизан.
И вот однажды шпики заметили, что трава на лугу, находившемся между хутором Курпирца и амбаром соседа, растет совсем не так, как в других местах. Полицейские взяли это место под наблюдение. Они заметили, что Хелена раза два в день пробегала по тропке с корзиной в руках.
Хозяин же амбара заявил полицейским, что в амбаре этом хранится его личное зерно, к которому мельник не имеет абсолютно никакого отношения.
Однако ни мельник, ни Андре, ни Макс не замечали вокруг себя подозрительной возни. Немецкие патриоты, не чувствуя опасности, успокоились. Андре вновь обрел прежнюю уверенность. Эрнст, Вилли и Фриц, получившие ранения, уже мечтали о новых схватках с врагом.
В начале декабря партизаны должны были разведать сталелитейный завод и железнодорожную линию, ведущую в Блаховню. На выполнение этого задания им потребовалось бы несколько дней, после чего патриоты должны были переместиться в Гутентаг, где Черный подготовил для них новую квартиру. Он сказал, что в городе действует группа немецких и польских коммунистов, однако он не намерен устанавливать с ними связь. Андре в душе надеялся, что ему вновь удастся наладить политработу и сделать то, чего он не смог в Люблинце.
Макс также рвался к выполнению новых заданий, чувствуя себя способным на многое. Он верил в то, что ему удастся добраться до Берлина.
Десять километров, отделяющие Гутентаг от Павонкова, не были для него преградой. Если все будет хорошо, он хотя бы раз в неделю будет видеть свою Хелену. А чтобы не волновать ее, он пока еще не говорил девушке о том, что намерен сменить место жительства.