— Сказано просто и ясно, — заметил Макс. Он хотел произнести эти слова в легком ироническом тоне, но не получилось. И тут же он бросился к своей бойнице, чувствуя, что нужно стрелять, что-то делать, иначе он закричит Андре: «Прекрати свои дурацкие поучения! Ты успел пожить хоть немного, но я-то совсем еще молод! Я еще только начал жить и потому не хочу умирать! Не хочу!»
Зеленое поле, которое он видел в бойницу, поплыло у него перед глазами. Макс вскочил, кинулся к соседней бойнице и, взглянув в нее, увидел, что полицейские уже залезли на крышу дома мельника. Он ясно видел их зеленые мундиры. Прицелившись, Макс выпустил по ним очередь из автомата.
«Неужели не попал? — мелькнуло в голове. — Нет, в кого-то я все же попал».
Посмотрев на луг, он увидел гитлеровцев с пулеметами. Вскоре пули защелкали по балкам перекрытия.
Макс залег у амбразуры, ругая себя за то, что не расширил ее и теперь не сможет метнуть гранаты. Он выпустил еще одну очередь, тщательно целясь, и спрятался за балки, так как пулеметчик моментально ответил. Спустя несколько секунд Макс снова посмотрел в амбразуру и никого не увидел на лугу. Он вставил в автомат новый магазин и положил поближе к себе еще несколько. Макс весь вспотел от напряжения. Он невольно подумал о том, как хорошо, что он не поддался охватившему его чувству страха и не выразил его перед Андре. Макс понимал, конечно, что неправ, ведь и Андре, безусловно, было нисколько не легче расставаться с жизнью, хотя он и был на двадцать пять лет старше Макса. Умирать никто не хочет.
В памяти всплыла встреча с товарищем Вильгельмом Пиком. «Я готов умереть», — вспомнил Макс собственные слова и увидел улыбку Пика, который ответил, что борьба и победа над фашизмом, борьба за счастье людей намного важнее, чем готовность пожертвовать собственной жизнью. Так или почти так сказал тогда товарищ Пик. Сказано было это очень умно. Макс вспомнил, с каким энтузиазмом он слушал тогда эти слова, и сейчас ему стало стыдно своей слабости. Он решил быть твердым до конца.
Андре лежал у слухового окошка, время от времени стреляя по фашистам короткими очередями из автомата.
Макс со своего места дал несколько длинных очередей по гитлеровцам, залегшим на лугу. От него не ускользнуло, что все они так и остались лежать неподвижно. Это подняло его настроение.
«Подождите, — мелькнуло у него в голове, — мы еще не так вас удивим! У нас еще осталось не менее четырехсот патронов и два десятка ручных гранат».
Перестрелка тем временем продолжалась. Прошло уже часа два. Патриоты умело отстреливались.
Андре положил под руку две гранаты, а в правом кармане куртки оставил пистолет на всякий случай. Живым гитлеровцы его не возьмут!
Макс воспрянул духом, видя, что гитлеровцы боятся их огня.
«Если бы сейчас была ночь, мы могли бы попытаться прорваться», — думал Макс, с нетерпением поглядывая на затянутое облаками небо, которое обещало ранние сумерки.
Однако нападающие тоже понимали, что сумерки и ночь станут союзниками обороняющихся. Сообразив, что без новых жертв этих людей им не захватить, фашисты решили поджечь сарай.
Во время одной из пауз Макс подполз к Андре, и они немного перевели дух. Радист не мог понять, почему наступила тишина, и спросил Андре, что бы это могло значить.
— Наверняка они придумают какую-нибудь пакость, — ответил Андре. Пот тек по его запыленному лицу, оставляя на нем светлые полоски. Он со свистом вдыхал чистый воздух. Спустя минуту он спросил: — Как обстоит дело с рацией?
— Она готова к передаче, только… время моего радиосеанса еще не подошло.
— Попытайся, может, они нас услышат. — Андре почувствовал сухость в горле. — Я полагаю, что нам нужно попрощаться с товарищами и сообщить им о том, что здесь происходит. Ты можешь выйти на связь?
Это была просьба, а не приказ. Макс был обязан работать на рации в любой момент, когда бы ему ни приказали.
Как только он настроил рацию, гитлеровцы снова открыли огонь. Радист, не обращая на это внимания, забросил провод антенны на поперечную балку и надел наушники. Рация, к счастью, не была повреждена. Взяв карандаш, Макс закодировал короткую радиограмму: «Мы окружены. Будем сражаться до последнего».
Цифры выстроились на обрывке листка бумаги, и, только глядя на них, Макс поверил в эту горькую реальность. Взявшись рукой за ключ, он начал передавать текст в Центр.
Через несколько минут друзья почувствовали запах гари и сразу же поняли, что гитлеровцы подожгли сарай. Он горел с северо-восточной части. Значит, фашисты подстерегают их в юго-западной части, где еще нет огня.