— Ну что ж, будем считать, что знакомство состоялось. Прежде чем вы пойдете отдыхать, вас покормят. — И, немного помолчав, добавил: — Не удивляйтесь, но вот только хлеба у нас сегодня нет.
ФРИЦ ВДВОЙНЕ И ДРУГИЕ
К утру темные облака уплыли за горизонт, оставив после себя над лугами только клочья тумана, напоминавшие о долгом дожде. Солдаты из подразделения Невойта показали немецким товарищам вытекавшую из родника крохотную речушку, в которой можно умыться, предупредили о том, что им лучше держаться в тени деревьев и не выходить с территории лагеря. Пока они строили шалаш для себя и своей поклажи, им стал ясен смысл этого предупреждения, Вскоре с неба раздалось тонкое жужжание и показался «физелер-шторх» с фашистскими опознавательными знаками, летевший почти над самыми верхушками деревьев. Он долго кружился над ними, словно летчик решил внимательно разглядеть каждый куст.
Макс крыл шалаш. Он не думал, что они здесь надолго задержатся, но сама работа на свежем воздухе, в лесу, доставляла ему большое удовольствие. Поспал он всего часа два, однако чувствовал себя бодрым и полным сил. Фриц тем временем сидел возле своей палатки с листком бумаги на коленях и заучивал шифр. Он так углубился в свое занятие, что даже не услышал приветствия подошедшего к нему Невойта и вскочил только тогда, когда услышал строгий вопрос капитана:
— Что ты тут делаешь?
— Заучиваю шифр. Нам его выдали перед самым вылетом, и у меня не было времени вызубрить его. Если я что-нибудь забуду или перепутаю, от моих радиопередач будет мало толку.
— Понимаю, — согласился с ним Невойт, — только я бы тебе настоятельно советовал заниматься этим в шалаше. Ты видел разведывательный самолет?
— Конечно видел.
— Ну вот, — Невойт показал на лежащий на земле лист бумаги и наморщил лоб, — такой белый клочок может привести нам на шею фашистов.
Потом Макс и Фриц сказали капитану, что хотели бы по возможности уже сегодня провести первую передачу, чтобы сообщить в Центр о прибытии группы к партизанам.
Командир немного поразмыслил, а потом залез вместе с Максом в палатку, чтобы показать им свою рацию.
— У нее довольно большой радиус действия, возможно, вам и удастся установить прямую связь с вашим Центром, — сказал он. — Мы же поддерживаем связь только со штабом фронта. Ваша рация тяжелее, да и упаковка ее не очень удобна.
— Позже нам пришлют новую, — объяснил Макс. — Чемодан и портфель можно относительно незаметно пронести даже по оживленной улице из одного места в другое.
— Но в лесу они будут вам в тягость, — заметил Невойт, выйдя из палатки. — Как ты, например, будешь обороняться при встрече с фашистами, если у тебя заняты обе руки? Ты об этом не подумал?
Макс, которому эта мысль почему-то не пришла в голову, на какой-то миг представил себе картину, нарисованную Невойтом, и невольно рассмеялся.
— Во всяком случае, положение будет что надо!
— Придумайте что-нибудь, пока есть время! — Капитан предложил разведчикам сигареты, и этот дружественный жест несколько сгладил резкость его слов. Затем он объяснил им, что для работы на рации они должны покинуть территорию лагеря, и пообещал прислать в помощь к нужному сроку своих людей.
Пока они разговаривали, подошли и остальные. Шура хотела посмотреть, как они устроились. Она привела с собой широкоплечего бородатого человека, выражение лица которого было одновременно и жестким, и добродушным. Одет он был в форменные брюки и гражданский пиджак.
Анатолий Невойт познакомил с ним немецких товарищей. Это был его заместитель, капитан Куприянов, лет на пятнадцать старше его. Весь облик капитана излучал спокойствие и уверенность.
Невойт, бросив еще раз внимательный взгляд на шалаши, пригласил Андре, Вилли и Эрнста на совещание. Они направились в сторону родника. Куприянов опустился на землю и знаком попросил Шуру сесть рядом. Не торопясь, он расспрашивал ее обо всем, что касалось прежней жизни радистов.
К началу знакомства Куприянов не подоспел, поэтому, когда он впервые услышал имя «Фриц», рот его невольно растянулся в широкой улыбке.
— Ну и имя тебе дали! — сказал он. — Макс — это еще звучит более или менее интернационально, почти как Максим. Вот, к примеру, Горький тоже Максим, да наши Пулеметы «максимы», а они разговаривают с гитлеровцами совсем не плохо. Но Фриц… Дружище, ты знаешь, кого мы называем фрицами?