О разгроме окружного комитета в Ченстохове Юлиан знал из сообщений. Весной было созвано заседание комитета. Только члены комитета знали время и место встречи. Несмотря на то что все добирались туда разными путями, они были поодиночке схвачены и расстреляны без суда и следствия. Все, кроме Земана. Но он сразу же после этого исчез из города и вообще из этой местности, не оставив никаких следов. Оставалось только предполагать, по чьему поручению он действовал. Юлиан подозревал управление гестапо в Бреслау или Катовицах.
Когда Юлиан прибыл в Ченстохову с поручением найти надежных людей и создать новое руководство, он натолкнулся на стену молчания. Цепь конспиративных связей была разрушена. В его распоряжении был один-единственный адрес, к тому же довольно сомнительный. Это была квартира некоего Зенека, незаменимого человека, если надо достать «настоящие» документы. Однако другого выбора у Юлиана не было. Сейчас он как раз шел на встречу с Зенеком.
К мосту снова приближался паровоз. Длинный состав покидал вокзал в восточном направлении. Его платформы были загружены танками и орудиями различных систем и калибров. Выглядели они совсем новенькими, как будто только что сошли с конвейера оружейного завода. Фашистская военная промышленность работала на полную мощность. Окружной секретарь отвернулся и быстро направился дальше. Гражданскому человеку было рискованно наблюдать за передвижением военных транспортов. Кроме того, этим делом занимались другие товарищи.
Пронзительно сигналя, по главной улице пронесся тяжелый темный «мерседес». Лиц пассажиров Юлиан не разглядел, заметил только, что все они в черной эсэсовской форме. За «мерседесом» следовали машины поменьше и поскромнее. Колонна бесцеремонно прокладывала себе путь по оживленной улице. Лошади в упряжке испуганно рванулись в сторону, кучеру с трудом удалось сдержать их.
Юлиан догадывался, чем объясняется такая спешка. Штаб охранной полиции и СД перемещался из Кельце в Ченстохову. К нему уже не первый раз поступали сведения о том, что фашисты эвакуируют свои руководящие учреждения в глубокий тыл. Очевидно, в прифронтовой полосе земля горела у них под ногами. Появление «мерседеса» говорило о том, что прибыл крупный начальник, может быть сам оберштурмбанфюрер Иоахим Ильмер, чтобы лично ознакомиться с новым местонахождением своего учреждения.
Ну а раз здесь появился Ильмер, значит, где-то рядом должна находиться и его неизменная тень — гауптштурмфюрер Фукс. Пауль Фукс руководил в IV отделе гестапо, насчитывавшем 120 сотрудников, всей агентурной деятельностью, направленной против движения Сопротивления. Под его наблюдением находилась вся радио- и телеграфная связь. Вся информация проходила через его руки, в его ведении были все расследования и допросы. Везде, где действовала служба безопасности, где мучили, увечили и убивали патриотов, там неизменно на заднем плане незримо присутствовал Фукс.
Он был умен, жесток и опасен. По слухам, он выдавал себя за ученого, читающего лекции о движении Сопротивления. Говорил он тихо, с легким швабским акцентом. Сообщали, что он блондин, довольно стройный, с мечтательными темными глазами. В апреле прошлого года он руководил уничтожением одного из польских Батальонов Хлопских. «Надо обратить на него особое внимание товарищей», — озабоченно подумал Юлиан.
Партийный секретарь свернул на тихую боковую улочку и зашагал быстрее. Цель его поездки — конспиративная квартира — находилась в зеленом квартале, в виллах которого жили нацистские руководители и их польские приспешники. Здесь на него вряд ли падет подозрение, опасность здесь меньше, чем в рабочих лачугах. Дорога проходила возле почти шестисотлетнего монастыря, похожего благодаря своим могучим стенам на крепость. В его костеле хранилось знаменитое изображение молодой девушки, которой приписывалась колдовская сила. Благодаря этой мадонне монастырь разбогател и располагал бесчисленными сокровищами и огромной библиотекой.
Во время войны поток паломников в монастырь заметно уменьшился, пожертвования, естественно, сократились. Но Юлиан считал, что еще достаточное количество людей несет свои сомнения и опасения по ступенькам, ведущим в гору, к дверям костела. В будничный день недели он насчитал их около пятнадцати, большинство из них женщины, немецкие и польские. И те и другие умоляли мадонну сохранить жизнь их мужьям и сыновьям, уже несколько лет находящимся на фронте. И немки и полячки оплакивали в церкви своих погибших.