Помимо жажды партизан мучила еще усталость. Макс, например, буквально валился с ног, однако, как только был объявлен привал, он не лег спать, а решил продолжить прерванный разговор с молодым врачом из Челябинска, с которым он успел сдружиться за последние дни. Врач был прекрасным рассказчиком, и Макс услышал много интересного о его родном Урале, о его красотах, о несметных богатствах, скрытых в земле, о крупных индустриальных центрах, о научных открытиях уральских ученых. С особенным воодушевлением говорил врач о своем родном городе, причем делал он это так часто, что партизаны даже прозвали его Челябинском. Макса тянуло к общительному и веселому по характеру уральцу.
Оба расположилась рядышком и начали разговаривать, но, обменявшись несколькими фразами, незаметно заснули. Макс даже не слышал, как была подана команда встать и двигаться дальше. Он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо, а затем помогает подняться с земли. Макс не сразу сообразил, где он находится и чего, собственно, от него хотят.
На окраине Клобуцка их встретил хор встревоженных ворон, а затем собачий лай. Оказалось, что, собирая яблоки в саду, партизаны нечаянно разбудили какого-то пса, который взбаламутил и остальных собак. Теперь нужно было побыстрее уходить отсюда.
Задав быстрый темп, Невойт шел в направлении, которое указал ему железнодорожник. Когда прошли километра два, Невойт оглянулся и спросил:
— Все здесь? Никто не отстал?
Выяснилось, что нет Челябинска. Макс предположил, что его просто никто не разбудил и он остался спать.
— Беги и разбуди его! — приказал Невойт Максу.
— А где я его теперь найду? Может, он проснулся и пошел вместе со всеми, а в дороге заблудился…
Андре, которому происшедшее страшно не понравилось, вызвался сам сходить за уральцем, но тут его перебил Фриц.
— Не беспокойтесь, я его разыщу, — сказал он и ушел вместе с одним советским товарищем.
Молодого врача нашли на том самом месте, где он заснул. Он спал мертвецким сном. Когда его разбудили, он рассмеялся и сказал, что преспокойно проспал был до самого вечера. Бегом они все-таки догнали группу, которая за это время ушла еще дальше. Невойт молча встретил уральца, и вообще в тот день он был молчаливее обычного. Более того, несколько позже он даже не вмешался в спор Фрица и Андре. Вспотевший от быстрого бега Фриц, которого мучила жажда, попросил яблоко у Андре. Яблоки давно были разделены между партизанами и съедены ими, но у Андре имелся небольшой запас, который они откладывали вместе с Вилли. Андре извинился, но твердо сказал, что их запасы не распространяются на него, радиста. Это взорвало Фрица. Он разгорячился и начал громко говорить о том, что он до сих пор не сомневался в своем командире и полагал, что тот относится к нему по-товарищески. Вилли с трудом удалось утихомирить Фрица.
Место следующего привала назначили в густом молодом лесу, в лощине, скрытой растительностью со всех сторон. Неподалеку от этого места находилась, видимо, сортировочная станция. Оттуда до них доносились частые свистки локомотивов, лязг вагонных буферов, крики команд, а над деревьями поднимались белые облачка паровозного дыма. Невойт не без цели назначил Фрица на самый ответственный пост. Маскируясь в указанном ему месте, Фриц недовольно вспоминал о своем срыве и криках и ругал себя. Ведь не так далеко отсюда находилось человеческое жилье и жили люди, только неизвестно — друзья или враги.
В густом подлеске Невойт беседовал с Андре, Вилли и Эрнстом. Выслушав подозрения Андре относительно железнодорожного обходчика, он предложил создать небольшую разведгруппу во главе с Эрнстом, чтобы проверить брата железнодорожника и его подвал.
— Если эти люди предатели, — говорил капитан, — они вас не тронут, потому что им интересно заполучить Андре и меня. А если они окажутся честными людьми, тем лучше будет и для нас и для них. — И, повернувшись к Эрнсту, добавил: — Ты попытаешься узнать у учителя, где сейчас находится подразделение майора Шарова, а если ему это известно, то каким образом мы можем до него добраться.
С момента приземления на польской земле немецкие антифашисты лишь во второй раз слышали это имя. В первый раз им было сказано, что майор ранен при приземлении и потому не может принять группу антифашистов. И поскольку Невойт никогда больше не вспоминал майора, все были уверены в том, что Шарова давным-давно переправили через линию фронта на родину.
Невойт настаивал на том, чтобы Эрнст и советские товарищи обязательно встретились бы с учителем, для чего часовым были даны соответствующие указания. После успешных переговоров Андре и Макса накануне с крестьянином Эрнст на сей раз добровольно вызвался выполнять обязанности переводчика. Таким образом, группа антифашистов перешла к самостоятельным действиям, Невойт же сохранил за собой лишь общее военное руководство.