Хромой хотел было покинуть лагерь, но Невойт положил ему руку на плечо и сказал:
— Ты останешься с нами до тех пор, пока мы не убедимся в том, что ты нам дал ценные советы.
Маленький человек осмотрелся по сторонам — вместе с Андре их осталось только трое: остальные партизаны, свободные от дежурства, улеглись на землю, чтобы хоть немного поспать, а во сне, как известно, не так сильно мучит голод.
И тут вдруг Хромой шепнул Андре:
— Я получил приказ разыскать капитана по имени Анатолий. До захода солнца я обязан доложить о том, нашел ли его. Возможно, вы знаете человека с таким именем?
— Вполне возможно, — ответил ему Андре. — Все будет зависеть от того, кто тебя послал.
Хромой почесал в затылке и сокрушенно вздохнул, понимая, что оказался в довольно щекотливом положении: назвав человека, от которого он получил такой приказ, он нарушит данное ему указание, если же он промолчит, то партизаны ни за что не отпустят его от себя. Хотя что еще могло произойти? Перестрелка с полицейскими убедила его в том, что он действительно попал к настоящим партизанам.
— Майор Шаровски ожидает капитана Анатолия вместе с пятью немецкими патриотами, — решившись наконец, произнес он. — Еще несколько дней назад они должны были встретиться у трех елей, где мы сегодня с вами были. Дорогу туда им описал лесничий Михалик.
— Вот теперь ты, кажется, говоришь правду, — заметил Невойт. — Капитан Анатолий — это я и есть. А вот это Андре — командир немецкой группы. Что еще наказал тебе майор? Ты нас проведешь к нему?
— Нет. Я обязан только доложить, что разыскал вас, и помочь вам, если вы в чем будете нуждаться. Майор Шаровски словно предчувствовал, что вам понадобится продовольствие, которого сейчас в достаточном количестве нет и у него самого.
— А до него далеко отсюда?
— Пешком добираться несколько часов, разумеется в зависимости от того, как быстро вы привыкли ходить.
— Наши товарищи почти двое суток ничего не ели, — заметил Андре, — потому о быстрой ходьбе не может быть и речи.
Невойт ответил Хромому не сразу: он долго размышлял, зачем майору Шарову понадобилось прибегать к такой осторожности. Почему именно на поиски его, Невойта, группы он послал польского товарища? Послал да еще запретил говорить о полученном задании. В этот момент майору пришло на ум, что действия железнодорожника, учителя и лесничего из Клобуцка можно расценить как более чем странные и подозрительные. Он предполагал, что здесь, в Верхней Силезии, им будет намного тяжелее. А местные обычаи должны отличаться от тех, что существовали в так называемом генерал-губернаторстве.
Тут капитан невольно вспомнил о Ханице и о своем отряде, действующем, как и местные патриоты, в нелегальных условиях. Вспомнил он и о том, что в селах, в которых жили солдаты Армии Людовой, можно было смело постучаться в любую дверь, чтобы купить хлеба, а местные жители, узнав, что пришли советские товарищи, просто отдавали им хлеб даром.
— Могу я теперь идти? — спросил Хромой у Невойта.
— Не торопись, ночь еще длинная, — ответил ему капитан, которому почему-то не хотелось отпускать Хромого до тех пор, пока сюда не придет Вильк. А если тот вообще не придет, тогда Хромой будет тем человеком из местных жителей, на кого можно опереться капитану.
Хромой, однако, забеспокоился, узнав, что партизаны задерживают его. Если он вовремя не вернется к Янику, то тот рассердится и накажет его. Забрав свой велосипед, он ожидал подходящего момента, чтобы удрать. Однако и сам Анатолий и Андре не спускали глаз с Хромого. А когда капитан на какое-то время ушел проверить посты на шоссе, на его место уселась какая-то девушка, очень милая и красивая. Она тоже не спускала своих внимательных темных глаз с Хромого.
Над лесом медленно выплыл бледный серп месяца. После полуночи в лагерь вернулись Алексей и Иван, ходившие на разведку в Лебки. Они привели с собой Вилька. По сумрачному и недовольному виду Яна нетрудно было догадаться, что пришел он сюда отнюдь не добровольно.
— Он все время твердил нам, что никакого Шарова знать не знает и никогда не слышал о нем, — сообщил Алексей. — Идти сюда с нами он тоже не хотел. Пришлось приставить дуло автомата к его груди и спросить: «Идешь ты с нами или нет?» Это возымело действие. Но всю дорогу он шел и на чем свет ругался, желая нам всякой пакости.
— Прошу вас, садитесь! — предложил капитан Вильну. — И пожалуйста, не бойтесь ничего.
Ян Вильк молчал, продолжая стоять.