Перед героем развернулась страшная картина узаконенной несправедливости и произвола у всех на глазах в интересах господствующего класса; чувственные доводы делали свое дело. Глава заканчивается описанием состояния героя: он сидит на камне посреди пыльной дороги, чертит «на песке фигуры кой-какие» и думает тяжелую, горькую думу.
Задуматься есть отчего: перед путешественником ужё не только разрозненные факты, которых нельзя опровергнуть, но живой человек, возмущенный всей системой этих фактов, убежденный, что мир полон пороков, несправедливостей, и в то же время верующий, что нет смысла в одиночной борьбе, что остался единственный путь— смириться и уйти прочь.
Родительское напутствие, услышанное им от крестец-кого дворянина («Крестцы»), заставляет подумать о себе: если есть люди честные и мужественные, восстающие против несправедливости, нравственно чистые, то каков же он сам? Картина, нарисованная в «Яжелбицах», помогает путешественнику посмотреть на себя глазами Крестьян-кина и крестецкого дворянина. И он с ужасом видит, что моральная грязь и нравственная нечистоплотность общества присуща и ему, члену этого общества.
«Нечаянный хлад разлился в моих жилах. Я оцепенел. Ка за лося мне, я слышал мое осуждение. Воспомянул дни распутныя моея юности. Привел на память все случаи, когда востревоженная чувствами душа гонялася за их услаждением, почитая мздоимную участницу любовные утехи истинным предметом горячности. Воспомянул, что невоздержание в любострастии навлекло телу моему смрадную болезнь...»
Прозрев, путешественник обвиняет, но не только самого себя; впервые он выступает с обличением по адресу всего общества господствующих. Это они, это существующая государственная система виновата в существовании социального бедствия—проституции. «Но кто причиною, что сия смрадная болезнь во всех государствах делает столь великие опустошения, не токмо пожиная много настоящего поколения, но сокращая дни грядущих? Кто причиной, разве не правительство?»
На этом кончается первый этап идейного развития путешественника—когда он осознает свои прежние заблуждения, приходит к пониманию бедственного положения страны и убеждается в необходимости немедленных коренных политических преобразований. Второй этап—это решение вопроса о путях изменения существующего положения, точнее: освобождение от нелепой, несостоятельной иллюзии, что в России царствует философ на троне, которому можно и должно снять пелену с глаз, который с величайшим нетерпением ждет пришествия мужествен-
ного человека, советника и помощника, готовый излить благо на своих подданных. Выше уже говорилось, что эта надежда была основанием политических воззрений путешественника, именно на нее он и пытался опереться, когда прежняя система «пошла к чорту».
В решении этой общественно важной проблемы особую роль играют встречи путешественника с людьми своего круга, дворянами—или жертвами екатерининского режима, или отважными мечтателями, фанатичными утопистами, жаждущими открыть Екатерине истину.
Первая встреча происходит в Чудове с приятелем Ч. Он рассказал о жестоком равнодушии государственных чиновников, жертвой которого чуть не стал он сам. Возмущенный поведением начальника, Ч. пытался искать справедливости, жаловался на него в Петербург, но ничто не помогло,—так был велик страх перед всесильными вельможами, так сильна привычка раболепия перед властью. Что же решает он делать, не добившись наказания виновного? Я,—заявляет он путешественнику,— «смирился...Теперь я прощусь с городом навеки. Не въеду николи в сие жилище тигров. Единое их веселие грызть друг друга; отрада их томить слабого до издыхания и раболепствовать—власти... Заеду туда, куда люди не ходят, где не знают, что есть человек, где имя его неизвестно». Совершенно очевидно, что приятель путешественника Ч. начитался Руссо. Не желая жить «среди тигров», он думает лишь о себе, бежит из общества, жаждет уединения, в котором он, не тревожимый несчастьями других, сможет жить счастливо сам.
Вторым беглецом из общества был случайный спутник, встреченный в Спасской полести. Несправедливо преследуемый судьями и властями, он, не пожелав бороться даже за свое правое дело, ехал вон из столицы «куда глаза глядят». Таким же, в сущности, беглецом оказывается и третий человек, встреченный путешественником в Зайцеве—Крестьянкин. Несомненно, Крестьянкин резко отличается от своих двух предшественников: он человек общественно-активный, деятельный, у беж денный бо рец, вдохновляемый чувством справедливости, он в своей деятельности, направленной на благо крепостных крестьян, идет даже на подвиг, проявляя редкое мужество и отвагу. Но подвиг оказался не по плечу ему, он надорвался и решительно отказывается от дальнейшей службы и дея-дельности вообще: «Не нашед способов спасти невинных убийц, в сердце моем оправданных, я не хотел быть ни сообщником в их казни, ниже оной свидетелем; подал прошение об отставке и, получив ее, еду теперь оплакивать плачевную судьбу крестьянского состояния и услаждать мою скуку обхождением с друзьями».
Образом Крестьянкина Радищев хотел показать, как честный и мужественный человек, не одушевленный идеей отрицания, всего крепостнического государства, верующий, что все дело в частных неустройствах и злоупотреблениях, неизбежно терпит поражение в своей отважной, но, в сущности, бесполезной деятельности.
Путешественник узнал от Крестьянкина о таких неустройствах и злоупотреблениях дворянской власти, что это позволяет ему понять некую закономерность всех этих частностей,—и в этом прежде всего значение встречи с Крестьянкиным. Но он не может согласиться ни с его методом индивидуальной борьбы с отдельными носителями зла, ни с его решением вообще отказаться от деятельности, уйти из общества, ограничиться кругом друзей. Нет, герой-путешественник, чем более прозревает, чем глубже постигает горькую правду крепостнической действительности, тем становится активнее, хочет деятельности, хочет отдать жизнь свою страждущим повсюду согражданам. Но какая же это деятельность, что же должно и можно делать? Каков путь устранения обнаруженного бедственного состояния родины?
И здесь Радищев сталкивает своего героя с крестец-ким дворянином, а затем с автором проекта освобождения крестьян, «гражданином будущих времен». Встреча с этими двумя людьми занимает едва ли не центральное место в «Путешествии». Крестецкому дворянину посвящена целая глава, самая большая в произведении, автору «проекта в будущем»—две главы. Оба героя—крупные мыслители, оба пространно излагают свои философские и политические воззрения. Общее в их убеждениях—резкая и категорическая критика существующего в России социально-политического режима. Оба отлично понимают: дело не в частных неустройствах и отдельных злоупотреблениях, а в системе рабства, в бюрократическом дворянском государстве. Крестецкий дворянин мужественно заявил: «Правила общежития относятся ко исполнению обычаев и нравов народных, или ко исполнению закона, или ко исполнению добродетели. Если в обществе нравы и обычаи не противны закону, если закон не полагает добродетели преткновений в ее шествии, то исполнение правил общежития есть легко. Но где таковое общество существует? Все, известные нам, многими наполнены во нравах и обычаях, законах и добродетелях противоречиями. И оттого трудно становится исполнение должности человека и гражданина, ибо нередко они находятся в совершенной противоположности». В России законы противоречат народным обычаям и добродетелям— таков общий вывод. Отсюда все бедствия сограждан. Оттого государева служба развращает дворян: потакая их корыстным интересам, она делает их жестокими исполнителями воли министров, вельмож, временщиков. Оттого порок, злодеяния, преступления находят свою опору в законе. Оттого даже родитель, отлично воспитавший своих детей в духе добродетели, ждет, когда «сынок любезный с приятною улыбкою отнимать будет имение, честь, отравлять и резать людей, не своими, всегда боярскими руками, но посредством лап своих любимцев».