— Ну, приветствую, родственничек! — язвительно изрек лысый человек. — Хотя я поприветствовал тебя еще там… внизу. Помнишь? В часовне?
— Бела… Безбожник, — проговорил с какой-то неприличной, на мой взгляд, робостью Драган.
— Или правильнее называть вашу светлость Бела Гайду, — гораздо громче заявил я, в отличие от напарника робеть и расшаркиваться перед хозяином Боркау не собиравшийся. — То-то наш… хм, предводитель не упомянул, какого вы рода… ну, когда рассказывал.
Шандор Гайду оглянулся на меня с таким выражением, с каким обычно встречают нежданных и незваных гостей. Такое с трудом скрываемое раздражение, прячущееся под маской усталости. Чего, мол, приперлись. Я вам не рад, вам здесь не место, но приходится терпеть ваше треклятое присутствие.
— Что? О, ни в коем случае! — граф недобро усмехнулся. — Этот мерзавец, вломившийся ко мне домой во главе разбойничьей ватаги — не родной для меня. Просто моя сестра…
— Моя прабабушка, — пояснил Гайду.
— …однажды сбежала от меня. Из замка… и вообще на чужбину.
— Где вышла замуж за барона Гайду, — довершил наш как бы предводитель. — Его-то фамилию теперь я ношу.
— А сбежала, надо полагать, через тот тайный ход, через который потом пробрались сюда мы, — сообразил я. — То есть, так понимаю, почтенный господин не от стриги-пленницы о нем узнал.
При этом так кстати вспомнились мне сомнения Мирчи насчет действенности допроса и пыток этих тварей. А также его слова: «стриги вообще-то не мастаки разговоры разговаривать».
Бела же не преминул те слова подтвердить.
— От стриги? Ну насмешил! — сказал он, хотя ни в голосе графа, ни в выражении лица не чувствовалось ни тени веселья. — Мои питомицы говорят лишь то, что велю им я. Ты бы еще упырей на откровенность вызвал!
— Если бы я просто привел людей к нужной пещере, — проговорил Гайду, неловко оправдываясь, — возникли бы вопросы… подозрения. И без того вы все не рады были, сперва столкнувшись со стригой, а потом узнав о них… от меня.
— Ну уж извиняйте, — я дурашливо раскланялся, разводя руками, — так оно обычно и бывает, когда ведешь дела нечестно. Обман и скрытность подрывают доверие, рождают подозрительность.
Но ладно я. Драгана же признание нашего предводителя просто взбесило.
— То есть, — проговорил он, — весь этот балаган… с пытками… с поимкой и доставкой стриги… все это — чтобы просто лишний раз от нас скрыть что-то? Вокруг пальца обвести? Да знаешь ли ты, кусок дерьма, что мы десятника из-за твоих кривляний потеряли?! Человек погиб!
На последних фразах Драган вообще сорвался на крик. Видно Слободана он ценил больше, чем я.
— Как понимаю, тех двух искателей приключений тоже не было, — предположил я, — ну, один из которых погиб, а другой крышей поехал. Про Боркау же вы узнали…
— …из семейного предания, — сказал Гайду. — О графе. О том, что случилось с Паннонией. Почему она стала такой. А насчет авантюристов… да. На самом деле никто так далеко сюда не забирался, чтобы Боркау живьем увидеть. Но люди заходили. После чего… ну, те, кто смог вернуться, конечно, рассказывали об виденных ими тварях, которых могла породить лишь темная волшба.
Опять масло масляное!
— Некоторые встречали здесь и людей, — продолжал Гайду. — Я же просто сопоставил одно с другим и сделал выводы. Раз в Паннонии есть колдовские существа, значит, есть, кому колдовать. А раз так… и поскольку волшбой в этой земле занимался мой славный прадед, значит, в этом он преуспел. Как и в другом… жив коли.
С этими словами наш некогда бравый командир бухнулся перед Белой на колени, саблю бросая на пол.
— Прадед, прошу! — взмолился он. — Ты все же открыл секрет вечной жизни… видно же! Так поделись… ради нашего родства.
— И для этого ты сюда со своей бандой притащился, — проговорил граф с презрением в голосе.
— Один… один бы я сюда вряд ли дошел! — оправдывался Гайду, чуть не плача. — Эти… питомицы твои… они бы разорвали меня.
— Допустим, — Бела кивнул, — однако это не значит, что меня порадовало… сколько их погубили твои головорезы.
— Прошу! — вновь воскликнул Гайду, словно не слыша слов графа. — Они не значат для меня ничего! Мы можем вместе их убить… если стриги не разорвут.
Эх, никогда не видел его таким жалким. Жалким и гнусным, как раздавленный таракан.
— И к твоему сведению, — продолжал Бела, — я не открывал никакого так называемого секрета. Просто мой хозяин наградил меня за верную службу. А он не зря зовется Князем Тьмы. Тьма же, дорогой родственничек, она, знаешь ли, ничего не открывает. Скрывает, наоборот.
— Тогда я тоже готов служить! — с горячностью выпалил Гайду. — Тебе, хозяину твоему… да хоть самой Тьме! Только…
Граф покачал головой, брезгливо прищурившись.
— А с чего ты взял, — произнес он затем, — что моему хозяину требуется новый слуга… вот прямо сейчас? Не говоря о том, что это твое «только»… думаешь, он какой-нибудь купчина, чтобы с ним торговаться?
С этими словами Бела вскинул меч — удивительно легко для оружия таких размеров. И ничтоже сумняшеся пронзил своему незадачливому потомку грудь.
Гайду захрипел, даже вскрикнуть не в силах. Из раны хлынула кровь… и еще что-то. Нечто легкое, невесомое, едва уловимое взглядом, заструилось вдоль клинка причудливой формы, устремившись к руке графа, сжимавшей рукоять.
Жизненная сила? Вполне возможно. Ибо я видел, как стремительно из тела Шандора Гайду вытекает сама жизнь. Сохнет кожа, стекленеют глаза, деревенеют руки. Тогда как Бела с каждым мгновением выглядел все бодрее. Даже подобие улыбки на лице появилось. Само лицо, впрочем, не стало от этого приветливее и добрее.
Что до меня и Драгана, то нас граф будто не замечал. Словно не было нас здесь, так держался. А зря. Потому что… не знаю, как для Драгана, но для меня его довольный вид оказался последней каплей.
Да, Гайду, нас сюда приведший, был человеком непорядочным, вероломным, даже подлым. Отвращение под конец вызвал, что уж там говорить. Но он был все же по-человечески подлым и по-человечески же отвращал. Тогда как стоявшее перед ним чудовище, наслаждавшееся чужими мучениями, от человека имело разве что внешность.
В порыве праведного гнева я подскочил к Беле и рубанул его саблей по туловищу. Затем ее же острием ткнул в живот графу, легко прорывая его черный балахон.
Безбожник в ответ на это лишь оглянулся на меня. С выражением… укоризненным каким-то. Как будто на детскую шалость взирал, а не на человека, принесшего ему смерть.
Смотрел на меня так Бела пару мгновений. После чего повалился на пол, в одеянии своем став похожим на куль тряпья. Рухнул, из последних сил сжимая рукоять меча. Не выпуская из рук.
Такое вот трогательное и драматичное зрелище. Герой рыцарского романа, ни дать ни взять!
14
— И это все? — вопрошал Драган, не скрывая разочарования.
Что до меня, то я может и не разочаровался. Но уж точно был удивлен. И даже чувствовал себя обманутым… в некотором смысле. Не мог поверить, что грозного тирана и чародея, загубившего большую часть подвластной страны, а остатки державшего в страхе больше века, удалось убить так легко. Раз, два и все.