Нет, решила Патриция, пусть считают, что их влечет друг к другу. Тогда она сможет открыто проявлять свое любопытство и наводить справки о семье Стюарт. Кроме того, представлялась забавной сама мысль о том, что Нолан может оказаться в неудобном положении. Интересно все же, как он будет реагировать, когда родственники отнесутся к ней как к его подруге. Но тут в голову пришла еще одна мысль.
— Надеюсь, вы предложили мне место не потому, что мы с Ноланом…
— Нет, конечно, — поспешила сказать Сильвия. — Мы с Николасом говорили о вас еще во время вечеринки… Не могли бы вы минутку посидеть с Одри, мне надо позвонить мужу, узнать, когда он придет домой.
Оставшись наедине со своей подопечной, Патриция с улыбкой смотрела в любопытные круглые глазки, наслаждаясь теплотой тела младенца и нашептывая ему нежные слова, в которых не было никакого смысла — только чувство. Вернувшись, Сильвия увидела Патрицию с Одри на руках и подумала о том, что некоторые женщины от природы наделены материнским инстинктом. Наверное, Патриция пока этого еще не знает, но она явно из таких женщин.
Сутки спустя даже сама Патриция была поражена тем, как легко она вошла в семью Эшкрофт. Николас и Сильвия обращались с ней как с подругой, а не как с прислугой. Одри же была просто восхитительна. Милая, прелестная девочка, самая лучшая из всех, каких Патриции приходилось видеть, заверила она расцветшего от счастья папашу.
— Вы восхищаетесь ею почти так же неумеренно, как Нолан, — шутливо отругала ее Сильвия. — Он просто с ума по ней сходит.
— Да, Нолан куда лучший крестный, чем был бы Крис, — сухо добавил Николас. — Тот бы строил глазки мамочке, а не дочке.
— Ник! — предостерегла мужа Сильвия. — Крис — кузен моего отца, — пояснила она Патриции. — Может быть, вы видели его на празднестве.
— Да, мы познакомились и отлично поболтали. Он очень милый.
— Мишел, кстати, отчаянно пыталась произвести на него впечатление, но Крис…
— Николас, прекрати сплетничать! — решительно прервала его Сильвия. — И вообще Крис слишком стар для Мишел, ему уже давно за тридцать, а девочке только-только стукнуло восемнадцать.
— К тому же он разводится, у него трое детей, и он все еще влюблен в тебя, — вставил Николас.
— Крис никогда не был в меня влюблен! — возразила Сильвия. — Может быть, когда-то он так и считал, но недолго и… В конце концов, зачем Патриции наши давние семейные истории? Знаете, — повернулась она к девушке, — подростком я действительно была увлечена Крисом. Потом, когда его брак распался, а мы с Ником поссорились, Крис подставил плечо, на котором я могла выплакаться. Кстати, его жена — тоже англичанка. Смешно, правда? Дедушка настроен против англичан, а двое из нас имеют супругов англичан.
— Если хочешь знать мое мнение, то в значительной степени настроение деда связано с той таинственной историей с Вивьен и ее майором, — заметил Николас.
— Пожалуйста, Ник, не будем об этом. Это никому не интересно, — попросила Сильвия.
Воспитание не позволило Патриции задать вертевшийся на языке вопрос. Сильвия же тактично сменила тему и стала рассказывать о Лонгриче. Она было патриотом родного края, но призналась, что мало знает его историю.
— Если хотите побольше узнать о нашем городе, вам надо поговорить с Вивьен. Кстати, я прочла книги, которые она мне дала. Не смогли бы вы завтра их вернуть, когда будете гулять с Одри?
— Конечно.
— Я бы и сама их занесла, она живет в нескольких минутах ходьбы от моего офиса, но завтра, а может быть, и все дни до конца недели мне придется быть в суде в Чарлвилле… Да, Ник, я совсем забыла, нас всех приглашают в Аделаиду на ланч в субботу. Родни будет дома, и дед велел всем собраться. Вас, Патриция, тоже пригласили, хотя вряд ли вам понравится в этом доме.
— Как все надеялись, что на Родни хотя бы женитьба повлияет, — пробурчал себе под нос Николас.
— Единственное, что могло бы повлиять на Родни, — это серьезный разговор. Его надо пристыдить так, чтобы он по-настоящему почувствовал, как недостойно ведет себя. Но дед махнул на него рукой, а Моника его обожает. Больше сделать это, увы, некому, — ответила Сильвия.
— Да, ты права. Вряд ли при таких условиях получится счастливая супружеская жизнь. Но я подозреваю, что, когда Родни женился на Монике, им двигали…
— Бедная Моника, — прервала мужа Сильвия, — мне ее так жаль. Она не работает, мечтает посвятить себя Родни и детям, когда они появятся. Конечно, она добрая и любящая… — И тут Сильвия опять сменила тему: — Обычно Нолан не появляется там, где бывает Родни, — она лукаво улыбнулась, — но теперь-то мы и его увидим на семейном сборе.
Тут, к счастью, вмешалась Одри, и Патриции не пришлось отвечать. С одной стороны, не хотелось усугублять ситуацию. С другой же, решительно напомнила себе девушка, — это Нолан силой ворвался к ней в комнату, вот пусть сам и объясняется со своей родней.
На следующий день, гуляя с лежащей в коляске малышкой, Патриция продолжала думать о Нолане. Она никак не могла понять, как мужчина — из тех, кого она раньше просто обошла бы стороной, — мог произвести на нее столь ошеломляющее впечатление. Почему ее голова буквально забита мыслями о нем?
Именно потому, что он ей решительно не понравился, схватилась Патриция за спасительную соломинку. Но унаследованная от отца и его предков-пуритан привычка быть честной не позволила принять столь удобное объяснение. Если Нолан совсем ей не понравился, почему же встреча с ним так потрясла ее, а идущие от него эмоциональные и сексуальные волны пробудили желания, каких она не испытывала со времени старших классов школы?
Стало быть, она так же уязвима, как любая другая женщина. И на нее влияет мощная сексуальная энергия, излучаемая Ноланом. Ну и что с того? Она знала вполне разумных, интеллигентных женщин, которые впадали в экстаз при виде, скажем, Алена Делона на экране, а признавались в этом лишь в тихом темном баре, выпив полбутылки хорошего вина.
Может быть, именно потому что она сейчас думала про Нолана, Патриция направилась к церкви, минуя центральную площадь. Погода стояла прекрасная, и все скамеечки были заполнены пожилыми людьми. Они улыбались ребенку и выражали свое восхищение. Одри весело гукала, радостно махала ручками. Тут кто-то окликнул девушку.
Оглянувшись, она увидела Вивьен, которая, подойдя поближе, пояснила, что приводила в порядок цветы у церкви.
— А мы шли к вам, — сообщила Патриция. — Сильвия попросила вернуть ваши книги, вот мы и оказались здесь.
Вивьен, похоже, не страдала подозрительностью Нолана.
— Старые церкви очень привлекательны, правда? А тут, около нашей церкви, всегда на редкость тихо и мирно. Ко мне домой можно пройти вот так, — она махнула рукой в сторону церковного двора, — тогда не придется обходить.
— О, вот здесь я встретила Джонни, — показала Патриция, идя по тропинке между могилами.
— Знаю. Он часто бывает здесь. Первый ребенок Элен и Брайана умер, и Джонни приходит сюда, приносит цветы, говорит с ним. Он такой необыкновенный — этот мальчик!
— Да. — В горле встал ком, в глазах защипало от слез. — Не думая в этот момент ни о чем, Патриция выпалила: — Должно быть, так ужасно потерять ребенка!
Наступило длительное молчание. Потом Вивьен напряженно ответила:
— Да, конечно… Ну вот, мы пришли.
Старинная мебель, персидские ковры, чистота, цветы, фамильные реликвии и фотографии. Патриция предполагала, что увидит нечто подобное, но кое-что оказалось сюрпризом и для нее…
Отполированные, красиво расставленные камни. Наверняка их собрал Джонни и подарил бабушке, иной ценности они не имели. Игрушки для племянников и племянниц разного возраста. Книга о составлении букетов, детективы, биографии политических деятелей — такого Патриция не ожидала найти в доме провинциальной старой девы. На полках стояли и романы Джейн Остин, явно не раз читанные, несколько томов поэзии в кожаных переплетах и много других книг.
Одри была счастлива оказаться в обществе своей двоюродной бабушки, и Патриция не могла не восхищаться, наблюдая, как ловко Вивьен меняет подгузники, целуя и лаская девочку. Сердясь на себя за неуместные эмоции, Патриция отвернулась, пряча слезы. У нее тоже были двоюродные бабушки, но совсем не такие, как Вивьен.