— Шантаж! — в ужасе вскрикнула Патриция. — Нолан, ты ничего не понял… — начала она, но умолкла, дернувшись от боли, потому что он бесцеремонно развернул ее лицом к себе, а его пальцы еще крепче впились ей в руку.
— Нет уж, это ты ничего не поняла. Будь я на твоем месте, поберег слова и не пытался бы никого переубеждать. Я не дурак. Пошли.
Он с такой силой поволок ее за собой, что Патриции пришлось чуть ли не бежать рядом.
— Отпусти меня… Что ты делаешь? Куда ты меня тащишь? — Она безуспешно пыталась освободиться.
— Отпустить? Ни за что! Я сделаю то, что должен был сделать с самого начала, когда только увидел тебя… — Тут Нолан внезапно остановился возле маленькой, почти невидимой двери, и Патриция чуть не налетела на него.
Дверь вывела их в сад. У нее колени задрожали от облегчения. На мгновение она испугалась, что он запрет ее в каком-нибудь подвале.
— Сюда. — Он повлек ее по тропинке туда, где за живой изгородью виднелись машины.
Нолан не дал ей больше сказать ни слова. Подведя к своему «БМВ», он открыл дверцу и коротко бросил:
— Залезай!
— Что тут происходит? Куда вы собрались?
Патриция с облегчением вздохнула, увидев Родни. Но прежде чем сумела открыть рот, Нолан впихнул ее в машину и захлопнул дверцу.
— Патриция не очень хорошо себя чувствует, — холодно сообщил он. — Передай, пожалуйста, Сильвии, чтобы она не волновалась. Я позабочусь о нашей гостье. Да, еще извинись за нас перед дедом.
Пока Нолан огибал машину, чтобы сесть, Патриция попыталась открыть дверцу, крикнуть, позвать удалявшегося Родни на помощь. Но потом сообразила, что Нолан запер ее. Вот он уже скользнул на сиденье рядом с ней и завел двигатель.
— Ты не имеешь права так поступать, — сумела все же выдавить она. — Ты похитил меня — это преступление…
— Шантаж тоже преступление, — отрезал Нолан. — А что до того, что я тебя похитил… мы же влюблены. Забыла?
Нолан рванул с места с такой скоростью, что Патрицию вдавило в спинку сиденья с такой силой, что она ахнула как от удара. Но не это помешало ей отдышаться и ответить. Она все еще была в шоке от обвинений.
— Нолан, ты не прав. Ты не имеешь права так поступать со мной, — попыталась было она снова, но он кинул на нее такой презрительный и насмешливый взгляд, что Патриция растерянно умолкла.
— И кто же мне, по-твоему, может помешать? — Покачав головой, он мрачно усмехнулся. — Твоя сестрица-соучастница? Вряд ли. Да ты и не оставила мне никакого выбора. Услышав, что вы собираетесь сделать, я должен был действовать быстро, чтобы защитить Вивьен. Ах вы маленькие мерзкие заговорщицы!
Патриция, вспоминая позднее эту сцену, призналась себе, что больше всего в несправедливом обвинении ее задело одно прилагательное.
— Мы вовсе не маленькие! — возразила она дрожащим голосом. — И нечего кидаться оскорблениями, тем более что…
— Ради Бога! — гневно прервал ее Нолан. — Избавь меня от необходимости выбирать слова! А вы штучки, каких я еще не встречал, ты и твоя сестра! — Он тяжело дышал. — У вас совершенно нет совести: собирались совершить такую гнусность. И у тебя еще хватает наглости обвинять меня в том, что я как-то не так тебя назвал… Видели вы такую невинную жертву!
— Вот именно! — с яростью крикнула Патриция. — Ничего не понял, а… Как ты вообще смеешь говорить о совести, ты же подслушал наш разговор!
— Случайно, — отрезал Нолан. — Хотел позвонить, поднял трубку и услышал…
— Любой приличный человек тут же положил бы трубку на место, — заметила Патриция.
— Ради Вивьен — у меня не было иного выбора, — упорствовал Нолан. — И я благодарю Бога, что мне так повезло! На какую же сумму вы собирались ее шантажировать? Впрочем, неважно. Будь то пенс или миллион фунтов — все равно.
— Мы не собирались шантажировать Вивьен, — решительно возразила Патриция. — Ты не прав.
— Нет, это ты не права, — ядовито ответил Нолан. — И скоро ты в этом убедишься.
Они ехали по дороге в Чарлвилл. В душе у Патриции все замерло от страха и горького разочарования.
Ну почему она такая идеалистка, такая романтическая дура? Сейчас не время вспоминать, что крошечная часть ее женского естества надеялась на ответное чувство со стороны Нолана. Ей хотелось, чтобы он испытывал к ней то, что испытала к нему она, чтобы он добивался ее. Чтобы полюбил ее по-настоящему, чтобы понял захлестнувшие ее эмоции… Но ведь Нолан вовсе не влюблен в нее. Уж если быть честной перед собой, она это и раньше знала.
— Куда ты меня везешь? — спросила она, решительно прогоняя прочь грустные мысли.
— Туда, где тебе не удастся привести в исполнение свой гадкий план, где тебе не удастся встретиться с Вивьен, туда, где я смогу присмотреть за тобой, пока не отправлю тебя обратно, откуда ты явилась.
— Что?! Ты не имеешь права!
— Неужели? В нашей стране пока еще можно выдворить прочь нежелательного иностранца.
Нежелательного иностранца! Глубоко вздохнув, Патриция сосчитала до десяти, а потом холодно произнесла:
— Впервые вижу столь мощный комплекс превосходства. Это из-за него у тебя возникла иллюзия, что ты имеешь право делать все, что вздумается. К несчастью для тебя и к счастью для меня, Нолан, мы оба должны повиноваться закону. Даже ты не в силах заключить меня под стражу или выставить из страны лишь потому, что тебе так хочется. Ты же фактически не можешь меня обвинить ни в чем серьезном.
Нолан кинул на нее взгляд, от которого девушка похолодела.
— Не искушай меня. Если ты бросаешь мне вызов, я его принимаю. Та тюрьма, которую я имею в виду, конечно, не кутузка, а моя собственная квартира. Но я найду способ отправить тебя восвояси.
Патриция не решалась посмотреть на него.
— Высоко же ты ценишь Вивьен, если ради нее готов на все, — дрогнувшим голосом вымолвила она.
— Да, — согласился Нолан. — Но сейчас для меня уже неважно, кто намеченная жертва шантажа. Я в любом случае среагировал бы так же. И, если в твоей семье подобное поведение считается нормой, неудивительно, что Вивьен бросила твоего деда.
Патриция молча уставилась на него, и не потому, что шок лишил ее способности отвечать, а из-за охватившей ее безумной ярости.
Когда наконец-то к ней вернулся дар речи, она стала произносить слова медленно, отчетливо, напоминая себе, что ничего не добьется, если поддастся соблазну заорать или ударить его.
— Мой дед и мои родители… — Тут она на минуту замолчала. — Да ты не достоин находиться в одной комнате с ними. Дышать тем же воздухом, что и они. Жить в той же вселенной.
— Дети, которых много наказывали в детстве, часто выказывают потрясающую лояльность по отношению к своим родителям, — отозвался Нолан. — Очевидно, потому, что не знают иных способов общения.
— У нас никто и никогда не бил детей, — возразила Патриция. — Ты ничего не понимаешь…
— Я отлично все понимаю, — бесстрастно прервал ее Нолан. — Ведь я слышал, как твоя сестра говорила, что надо заставить Вивьен заплатить.
— За то, что бросила нашу мать — да, — согласилась Патриция. — Но не деньгами же! Мы хотели…
— Не трать зря время, Патриция, и не лги мне, — холодно предостерег ее Нолан, лихо вписываясь в крутой поворот.
Они уже въехали в Чарлвилл, и Патриция поняла, что он действительно везет ее к себе домой. Но не станет же он держать ее там вечно! Рано или поздно должен будет оставить одну, и тогда… Если уж дойдет до худшего, она позвонит Барбаре…
Тут Нолан остановил машину, и Патриция напряглась. Она инстинктивно протянула руку к дверце, но Нолан тихо произнес:
— Не пытайся удрать. Я играл в регби, если понадобится, успею поймать тебя, причем так, что в схватке наверняка пострадают твои прекрасные зубки.
В ответ Патриция сердито вздернула подбородок, желая показать, что ничуть его не боится. Но все же решила не искушать судьбу, не подвергаться унижению и не пытаться убежать, припомнив, с какой легкостью он заставил ее сесть в машину. Тем более улица была пуста — звать на помощь некого.