— Пойдем. — Тем не менее, бояться меньше она не стала. Наоборот. Но позволила взять себя за руку и подвести к многоликой.
— Флеан, если на мне есть грязь, не убранная амулетами, замаскируй. В остальном придай мне нормальный вид. Когда отойдем подальше, аккуратно, так, что бы никто не заметил, убери иллюзию с этих врагов. И сделай так, что бы случайный прохожий увидел нечто, объясняющее их состояние. — Многоликая кивнула. Мы быстро пошли к комнате.
— А как ты изменила мою внешность? Хотя нет, не говори, наверняка меня будут допрашивать, а это помешает убедительно солгать. К тому же во время допроса я сама все узнаю. — Напуганная до полусмерти и ничего не понимающая полукровка послушно шла рядом. И все же, она испытывала не только страх. Она была рада тому, что случилось с обидчиками. Значит, из нее может выйти что-то полезное…
Я поняла, что несколько чужих волос остались у меня на руке. Освободила ее и встряхнула ладонью. Волосы медленно опустились на пол.
Многоликая открыла дверь, и мы вошли в комнату. Вовремя — в коридоре началась беготня. Похоже, иллюзия больше не действовала.
— Знаешь, ты очень странно себя ведешь. Давай поговорим об этом? — Повернулась я к полукровке.
— Присядем, ты успокоишься и все мне расскажешь… — Пусть только попробует не рассказать. Я усадила полукровку на кровать и опустилась рядом. Боится. Меня, но страх скорее абстрактный. Я — воплощение страшного сна? Да, именно так.
— Рассказывай. — Тихо проговорила я.
— Что? — Почти всхлипнула моя игрушка. Смешная.
— Ты боишься снов. Ты боишься меня. Даже моя комната тебя пугает. Почему? Какие сны ты видишь? — Сама я не смогу по-настоящему понять ответ, даже если получу его. Но отец все оценит правильно.
— Я вижу во сне убийства. Меня нет в этих снах, но мне все равно страшно… А вы — как эти сны. — Она не договаривала. Нужно расспросить поподробнее.
— Кто убивает в твоих снах? И кого? Где это происходит? — Страх не даст промолчать или солгать. Так тоже бывает. И ей становилось чуть легче, когда она говорила.
— Демон. Убивает — демон. Не всегда один. Он всех убивает. Эльфов, людей… Других демонов. Всех. Почти всегда — медленно. — Интересно и, возможно, важно. Если это будущее — наверняка. Если она не видит мирные будни какого-нибудь стража.
— Ты умеешь рисовать? Сможешь хотя бы примерно изобразить этого демона, особенно одежду? — Она не может знать о нашей одежде. Если не ошибется — действительно, редкий экземпляр.
— Да. Я могу. — Похоже, она не только теоретически могла нарисовать этого демона, а уже так поступала. Пыталась победить страх. Странный метод. И бесполезный, она ведь все еще боится. Но в моем присутствии полукровка рисовать не сможет.
— Флеан, дай ей все, что нужно для рисования. А мы с тобой пока сходим в столовую. — Многоликая достала из шкафа нужные вещи. Я редко рисую, но иногда это необходимо, например, при сочинении заклятия. Первые этапы лучше проводить на бумаге.
Когда полукровка получила все необходимое, мы оставили ее. Говорить о том, что рисунок нужен быстро, не было нужды. Она все поняла.
В столовой я не спешила. Но и сидеть там, уже закончив с едой, не стала. Поступать так ради игрушки — дурной тон. А я хорошо воспитана и помню о своем статусе.
— Как дела? — Полукровка сидела над листом бумаги. Почти чистым, был прорисован только силуэт. Женский. Женщина была мертва — обычно с головой, отделенной от тела, долго не живут. И еще на столе лежали два листа, покрытых красками. Я подошла ближе, сейчас не обращая особенного внимания на чужой страх.
Черный дракон… Драконица, слишком изящна для самца. Ночь. Всадник. Демон. Лицо освещено — огонь? Отец? Волосы и глаза не светятся. Но больше никаких различий. Знакомое лицо. Холодные глаза — так он смотрел на мертвых. Прошлое. Я почти не сомневалась. У отца когда — то была черная драконица — еще до того, как он создал свое государство. Она быстро погибла, еще очень молодой. Отец говорил, что она была лучшей в его жизни.
Видеть прошлое — почти всегда важнее, чем будущее. Я еще не была убеждена в том, что именно этим даром обладала полукровка, но до уверенности оставалось чуть-чуть. Не хватало только слов отца.
Я взяла второй рисунок. Поздний вечер. Кровь, мертвые тела, разрезанные, разорванные на куски. Тела демонов, невозможно было ошибиться. Двое — спиной к спине, хотя не видно больше живых противников. Отец — два тяжелых клинка, глаза светятся красным, сияющие пряди волос треплет ветер. И еще один демон. Странное оружие — похоже на пиломеч, но гораздо длиннее и массивнее. Оно должно быть, и раздирало противников на куски. Таким невозможно сделать ровный разрез. У этого демона были удивительные глаза. Идеально-черный цвет правого, и темно — коричневый, почему-то вызывающий в памяти слово «горечь» — левого. Красиво. И необыкновенно. Длинные волосы — чередование коричневых и черных прядей. Они должны были попадать в оружие, что привело бы к смерти хозяина. Но не попадали. И, похоже, этого до сих пор не произошло. Похоже, сцена относилась к догосударственному периоду, а тогда подобное оружие использовали только технодемоны, которые живы до сих пор. Я не знала, какой это брат — отец посоветовал мне не смотреть на фотографии и портреты, что бы не испортить впечатление. Скорее всего, Акарион, старший. Отец говорил, что он сильнее в бою, и сражался гораздо чаще. Предварительно запихав брата подальше. В те времена Ацерим в большинстве сражений только путался бы под ногами. Это сейчас он почти кого угодно легко убьет. Похоже, брат его в те времена правильно не пускал в битвы. Умри тогда Ацерим, кто бы создал и поддерживал шпионскую сеть?
А познакомиться с технодемонами я теперь хочу еще сильнее. Но только через пять лет. Пусть я не знаю точно, кто это, но он красивый… Лучше бы, конечно, Акарион. Он и сейчас сильнее, хотя влияние всех древних демонов примерно одинаково.
Мечты — это хорошо, но сейчас есть еще и реальность. А в реальности есть новая игрушка, которая, похоже, весьма ценна. К тому же замечательно поднимает настроение. И не успела закончить еще один рисунок. Но уходить ради этого я не буду. Пусть заканчивает его при мне.
— Не беспокойся, дорисовывай. Я не буду тебе мешать. — А страх, конечно, помешает, но ведь не я его создаю. И, если ее пугают сны об отце, причина боязни в нашем родстве, или только во внешнем сходстве. Забавно. Я, в отличии от отца, еще ни одного демона или союзника не убивала. Только врагов, хотя полукровку могли напугать и такие мелочи. Но мои охоты ей, похоже, не снились. Значит, дело не в них.
Она нервничала, и иногда ей приходилось стирать уже нарисованное. И все же рисунок был готов.
Дом. Незнакомый мне, и непохожий на родной замок — слишком много мелких украшений, мебели, ковров… В небольшой комнате, изображенной на рисунке, этого хватало.
На белом когда-то ковре, вытянувшись, лежала девушка в светлом платье, определить точный цвет которого мешала кровь. Демоница. Тело покрывали неглубокие порезы. Голова, как оригинальное украшение, стояла на высоком, но узком шкафу. Недавно — кровь еще стекала на ковер. Длинные, светло-светло красные, почти розовые волосы касались пола.
Отец стоял неподалеку, в тени. Волосы и глаза еще не светились. Руки были скрещены на груди, и ни капли крови на одежде. Он спокойно смотрел в широко раскрытые мертвые глаза, похожие на его собственные.
У отца когда-то была сестра… Я знала, что он убил ее. Она никогда не мешала отцу, но однажды могла это сделать. Он предпочел избавится от возможного источника опасности. Сейчас отец может позволить себе не уничтожать все, несущее хотя бы тень опасности. Тогда — не мог.
Теперь узнать о том, правдивы ли сны полукровки, будет легко. У отца хорошая память, и сестру в любом случае убиваешь не каждый день — я бы запомнила такое событие, будь у меня сестра. И отец тоже так поступил. Он ведь сам рассказывал мне об этом убийстве.