Глубокой ночью, вглядываясь вдаль с балкона, Майлз вновь и вновь пытался вникнуть в то, что стремилась донести до него Кэтлин. Очевидно, Мэдди посчитала, что для него настало время узнать правду для того, чтобы он смог разглядеть множество параллелей между собой и отцом, Кэтлин и Александрой. Одна из параллелей лежала на поверхности: и Кэтлин и Александра испытали насилие, но этот факт не стал решающим для его отца, и Майлз вполне был солидарен с Эриком. Кэтлин была виновна в том, что у нее случилось с Кларком, не более чем Алекс в том, что с ней совершил Диего, но настоящее сходство состояло не в этом: Кларк оставил после себя в сердце матери ожесточение и недоверие к людям, неспособность к любви точно так же, как испанец отметил его, Майлза, печатью ненависти, возвратившей младшего Кросса к самым мрачным страницам жизни.
«Пусть твоей жизнью правит любовь», — написала мать.
Над бухтой занимался рассвет, а Майлз по-прежнему сидел на балконе, вытянув вперед длинные ноги и скрестив пальцы рук, напряженно думал, пытаясь уверить себя в том, что выполнить материнский совет действительно так просто, как хотела внушить ему леди Кэтлин.
Глава 31
Льюис поднял повыше свечу, чтобы получше разглядеть лестницу, по которой спускался, и вестибюль. В доме все было тихо, но все же что-то заставило его проснуться, и когда Льюис обнаружил, что жены рядом с ним не оказалось, он по-настоящему встревожился. Внизу в небольшой комнате справа от вестибюля из-за приоткрытой двери струился неяркий свет, и Льюис направился туда. Мэдди была там. Сидя в кресле, она мечтательно смотрела в сад.
— Мэдди? С тобой все в порядке?
Мадлен испуганно обернулась.
— О, Льюис, ты так незаметно подкрался…
Льюис пододвинул свободный стул поближе к жене и сел.
— Прости, дорогая, но я проснулся, вижу, тебя нет, и начал волноваться. Ты не заболела?
— Нет, дорогой, я только…
— Беспокоишься о предстоящем завтрашнем вечере?
— Нет, дорогой, хотя, должна признаться, я больше не жду этого праздника с тем энтузиазмом, с каким ждала его несколько дней назад.
— Тогда в чем же дело?
— Я… Я просто ждала, что Майлз зайдет к нам сегодня. Я думала, что письмо поможет ему разобраться в своих чувствах. Оказалось, что я ошиблась.
— Моя дорогая, — нахмурившись, сказал Льюис, — ты знаешь, что я не был с тобой вполне согласен в том, что Майлзу следует открывать шкатулку. Но если ты считала письмо настолько важным, тогда подожди, может, оно еще возымеет свое действие.
— Но прошло уже двое суток, если быть точной, то даже больше. Если бы слова матери произвели на него должное впечатление, он давно был бы здесь, — со вздохом констатировала Мэдди. — Боюсь, я нарушила данное Кэтлин обещание ради… ради ничего.
Льюис дружески погладил Мадлен по руке.
— Ты хотела как лучше. Мы оба знаем, что Кэтлин тебя поймет.
— Надеюсь. Но… Льюис, эти двое, Майлз и Алекс, созданы друг для друга. Если они не помирятся, будет трагедия.
— Я знаю, дорогая, но ты и так сделала все, чтобы помирить их. Слезами горю не поможешь. Ложись спать. Может быть, наутро все покажется тебе не таким мрачным.
— Хотела бы, чтобы ты оказался прав, — сказала Мадлен, вставая.
Рука об руку чета Венцев поднялась в спальню.
В эту ночь не спалось не только Мэдди. Алекс в соседней спальне слышала, как возвратились хозяева, слышала их приглушенные голоса. Сидя в кресле возле незажженного камина, Алекс, сознавая, что невольно явилась причиной бессонницы своей старшей подруги, чувствовала себя виноватой. Довольно разводить нюни и заставлять людей испытывать жалость. Завтра все будет по-другому. Завтра она наклеит на лицо счастливую улыбку. Она победит тяжкие мысли о Майлзе, заставлявшие ее скорбеть об утраченном счастье, она изгонит из памяти воспоминания о его объятиях и поцелуях. Завтра она сделает все, чтобы предстать прежней Александрой Уайком, простой деревенской акушеркой, какой она была до злополучного путешествия. Тогда, возможно, люди перестанут смотреть на нее с жалостью.
Да, решила Алекс, днем она будет носить маску. Алекс позволяла себе надеяться на лучшее, но надежда была весьма призрачной.
Гораздо позже, уже под утро, Алекс так и уснула в кресле. Не проснулась она и тогда, когда утром одна из горничных вошла в ее спальню, чтобы открыть окна.
Помня о своем решении, она весело поприветствовала Джулию, не потрудившись объяснить, почему кровать так и осталась несмятой. Впрочем, девушка уже привыкла к тому, что гостья семьи Венцов часто проводит ночи в кресле у камина. Слухи распространяются быстро, и все в доме знали, что причиной бессонницы Александры Уайком является молодой красавец Майлз Кросс, разбивший сердце юной девушки и безжалостно бросивший ее.
Алекс без аппетита отломила кусочек принесенной Джулией булочки и выпила чашку густого какао, к которому едва начала привыкать. Джулия что-то тихо напевала, раскладывая светлое льняное платье, которое должна была надеть Алекс. Горничная, молоденькая и жизнерадостная, не прочь была поболтать, так что Алекс не составило труда вовлечь девушку в легкую беседу, пока та помогала ей справиться с застежкой. Алекс и Джулия вышли из спальни вместе, сразу же окунувшись в атмосферу радостного оживления, которое бывает в доме накануне больших праздников.
Мэдди уже была вся в заботах. Словно генеральша управляла она армией слуг. Зрелище получалось забавное, ибо миниатюрная Мэдди была на голову ниже самой невысокой из служанок, и Алекс невольно улыбнулась.
— Я в вашем распоряжении, генерал, — смеясь, доложила она, вытягиваясь перед хозяйкой дома.
Мэдди, оценив шутку, с улыбкой сказала:
— Не смейтесь надо мной, юная леди. Смею уверить, в этом хаосе есть железный порядок.
— Я вижу.
— Завтрак сервирован в буфетной, моя дорогая. Сегодня каждый обслуживает себя сам. О, Мэри, нет, — воскликнула Мэдди, видя, что одна из служанок несет две пустые китайские вазы. — Нельзя нести их в бальный зал без цветов.
Мэдди каким-то чудом умудрялась разговаривать с Алекс, при этом ни на мгновение не упуская из виду слуг.
— Да, о чем это я? О завтраке…
— Мэдди, я, честное слово, не голодна. Джулия успела напоить меня какао с бисквитом. Я с удовольствием поработаю вместе с остальными. И не говорите мне, — предупредив возражения мадам Венц, сказала Алекс, — что я гостья, а не служанка. Если вы настаиваете на том, чтобы я чувствовала себя членом вашей семьи, придется быть последовательной. Итак, что мне делать? С вашего позволения, я бы пощипала ваш сад. Как вы смотрите на то, чтобы я наполнила вазы, которые вы велели собрать в гостиной?
— Идет, — согласилась Мэдди, — но только не сейчас. Цветы должны быть свежими. Думаю, тебе надо съездить в Кингстон и забрать бальное платье. Боюсь, что я не смогу тебя сопровождать: слишком много дел.
Алекс хотела было еще раз попросить Мэдди избавить ее от присутствия на балу, но, вспомнив данное себе обещание, промолчала. Она будет выглядеть счастливой и веселой, даже если это веселье убьет ее.
— Конечно, я возьму платье. Нет ли в городе иных дел, которые вы могли бы поручить мне?
— Ничего не приходит в голову. Велю Льюису запрячь коляску и подать ее к парадному входу.
И вдруг Алекс, словно опомнившись, в ужасе схватила мадам Венц за руку:
— О, Мэдди, какая я дура! За платье придется платить! Я совсем не подумала…
— Но об этом уже позаботились, дорогая.
— Нет! Материал был подарен… Майлзом, но услуги портнихи… Наверное, они очень недешевы. Я не могу позволить вам брать на себя еще и эти затраты.
Мэдди по-матерински погладила Алекс по руке:
— Мы с Льюисом были бы только рады сделать тебе такой подарок, но, как я уже сказала, обо всем позаботились заранее. Ты всего лишь должна попросить мадам Руж прислать счет мистеру Козгрейву в банк. Я думала, ты знаешь, что Майлз открыл для тебя счет.